В клетке со зверем

— Салим, возьми его оружие, — отдал приказ Кирилл Степанович, но тот не двинулся с места. — Скорее! Он все еще жив и может причинить вред Тане.

Тогда друг опустился перед Эриком на колени, забрал у него пистолет, но в этот момент раздался еще один хлопок, и я упала рядом с Эриком. Меня колотило, и я не могла поверить, что все происходящее реально. Эрик что-то пытался сказать, а за ним лежал Салим… Его карие глаза превратились в две стекляшки, смотрящие в пустоту, а из аккуратной ранки на виске стекала кровь. Кирилл Степанович его убил. Убил! От шока я не могла пошевелиться.

— Таня, поднимайся. У нас мало времени, — сказал Кирилл Степанович, забирая оружие из рук Салима, — хорошо, что этот кретин Эрик сделал часть моей работы и договорился с охраной, чтобы нас выпустили. Он подумал, что это Салим хочет тебя похитить. Запер его, но по счастливой случайности я это видел, и мы успели вовремя. А теперь вставай!

Мне хотелось оттянуть этот момент, насколько возможно, пусть Кирилл Степанович думает, что я ранена или без сознания. Что угодно! Я знала, что так не спасусь, да и не добьюсь ничего, но эти минуты промедления давали возможность подумать, что делать дальше. Мерзавец тяжело вздохнул, подошел к окну и взглянул на улицу.

— Я как раз связался с Максом, он приехал на место и занимается девчонкой и родителями. Он поверил, что ты в безопасности, и пока не станет спешить домой. У нас будет время добраться до нужного места, — мужчина так спокойно посвящал меня в свой план, что стало ясно: он не сомневается в своем успехе, — Эрика я планировал нейтрализовать, взять его машину и вывезти тебя, но этот кретин сам позаботился о том, чтобы его автомобиль выпустили с территории, только водителем буду я. Что до афганца, он, как и ты, не доверял Эрику. Их давняя вражда. Этим я и воспользовался.

Кирилл Степанович продолжал смотреть в окно, не обращая на меня внимания. Он был словно в трансе, напоминал ненормального фанатика. А я чувствовала свою беспомощность и невыносимую вину и перед Эриком, и перед Салимом. Все, что я могла — это хоть как-то попытаться помочь раненому охраннику, хотя и понимала, что он уже не жилец. Я чуть привстала и попыталась закрыть рану Эрика руками.

— Ниже… — с трудом прошептал он, и я наклонилась к нему, — в правом кармане. Обойма. Кирилл не перезаряжает сразу. У него два пистолета. Он меняет.

Эрик забился в агонии. Мои ладони погрязли в его горячей крови, солено-горькие слезы катились по щекам, под ладонями чувствовалась неприятная влажная пульсация, отчего к горлу подступила тошнота. Громкий позыв, который я с трудом подавила, привлек внимание Кирилла Степановича.

— Вставай и пошли, — прогремел надо мной голос предателя, — я ему помогу.

Он выстрелил Эрику в голову, закончив мучения несчастного, и темно-красные капельки крови попали мне на лицо и одежду. В голове зазвенели последние слова охранника, и у меня словно открылось второе дыхание, появились силы и решимость бороться. Пока Кирилл Степанович отвернулся, я сунула руку в карман Эрика и вынула запасную обойму. У приближенных Максима часто было одинаковое оружие. Как правило, они пользовались тем, что ликвидировали при контрабанде, перерабатывали его и пускали в ход. Таким образом, пули невозможно было идентифицировать, и не нужно было заметать следы.

— Сейчас ты заберешься на заднее сиденье и ляжешь так, чтобы с улицы тебя не было видно, — отдал приказ Кирилл Степанович, — но чтобы без фокусов. Одно неверное движение, и я стреляю.

Я сделала все в точности, как сказал мужчина. Забравшись на заднее сиденье большого внедорожника, чувствуя щекой неприятную кожаную обивку, я закрыла глаза и через ткань кофты крепко сжала обойму. Это был последний шанс для меня и моего ребенка, но выпадет ли удача им воспользоваться?

Мы без проблем выехали с территории особняка и направились к шоссе. Когда отъехали достаточно далеко, мерзавец приказал мне пересесть вперед. Я с трудом вышла из машины и, как только почувствовала свежий морозный воздух, чуть не потеряла сознание, но Кирилл Степанович дал такую сильную пощечину, что я быстро пришла в себя. Он помог мне забраться в машину и даже достал бинт из аптечки, чтобы я перевязала раненую руку, хотя боль уже не была такой сильной. Пуля задела кожу, оставив только царапину. На улице была минусовая температура, а на мне был один спортивный костюм, от холода зуб на зуб не попадал, и Кирилл Степанович великодушно достал из багажника плед, в который я укуталась, но подобная забота вызвала лишь отвращение.

— Так это вы… — наконец, заговорила я, глядя на мужчину, ненависть к которому перекрыла страх.

— Я не такой злодей, как ты думаешь, Таня. Мне не оставили выбора, — ответил он.

— Кто не оставил?

— Все. Все в нашей организации. То, что творит Максим — недопустимо! А изначально я его поддерживал. Ведь был за него, когда стоял выбор между ним и Матвеем! — взорвался Кирилл Степанович, демонстрируя свое истинное лицо.

— Что же изменилось?