В когтях у сказки

– У меня тоже, – кивнула я. – Поэтому нашла нейтральную тему: красота и здоровье. Я родилась с волосами, как у цыпленка, с этаким желтым пухом. Брови и ресницы тоже светлые. Не очень-то красиво. Один раз перекрасилась в брюнетку. Купила в магазине краску, думала, стану красавицей, но вышел ужас. Лицо напоминало маску, кожа выглядела такой бледной, аж зеленой. Почти год потом ждала, когда волосы вернут родной цвет, отрезала их потихоньку и больше не экспериментировала. А вы?

– Родилась темной шатенкой и всегда ею остаюсь, – поддержала пустую болтовню Лаврова, – меня не тянет на всякие опыты с внешностью.

– Глаза у вас голубые, это очень красиво, в сочетании с темными локонами прилагаются, – заметила я.

Собеседница тряхнула головой.

– Локоны, скажете тоже… К сожалению, не могу похвастаться роскошной шевелюрой.

– И лак у вас на ногтях замечательный, – улыбалась я, – нежно-розовый, вам очень идет. Мне такой, увы, не подходит.

– Почему? – удивилась Лаврова.

Я растопырила пальцы.

– Не повезло с оттенком кожи. Блондинки делятся на две категории. У одних она нежно-розовая, а у других имеет желтоватый оттенок, не путайте со смуглым. Мне достался второй вариант, поэтому прозрачно-розовый лак точно не мой.

Лаврова принялась рассматривать свою наманикюренную кисть.

– Надо же, никогда в голову не приходило обращать внимание на оттенок кожи. Белый и белый.

– Белым бывает снег, – возразила я, – а человеческая кожа – никогда. Нежно-розовая, землисто-серая, желтоватая, бежево-персиковая… Имейся у всех блондинок-брюнеток один тон кожи, производители косметики давно бы разорились. Или им пришлось бы выпускать только две разновидности тонального крема, пудры, корректора – для блондинок розового, для брюнеток абрикосового цвета, и все. А посмотрите, какая палитра оттенков у фирм.

Неожиданно Лаврова вскочила на ноги и воскликнула:

– Виктор! Наконец-то!

Я тоже поднялась с лежака.

К нам быстрым шагом приблизился крепкий мужчина лет пятидесяти, одетый в легкие брюки и рубашку поло. За ним шел парень со спортивной сумкой в руке.

– Был в Исаеве, но все дела свернул и прилетел, – сказал Виктор. – Что тут у тебя?

– Да какой-то идиот, пьянь рваная, утонул в грязи, – начала возмущаться хозяйка поместья.

– Говорил тебе: не затевай сходняк с народом, глупая идея зал чмошниками набивать, – укорил мужчина Лаврову и посмотрел на меня.

– Ой, знакомьтесь, – спохватилась Марина, – Виола Тараканова, моя почетная гостья, известный, самый лучший автор детективных романов, пишет под псевдонимом Арина Виолова. Виктор Николаевич Могутин, начальник полиции Тамбовска, Гуранова и всей округи, мой друг.

– Очень приятно, – улыбнулась я.

– Рад встрече, – произнес Могутин. – Извините, не читаю криминальные романы, на работе драйва хватает.

Затем он повернулся к спутнику:

– Юра, начинай.

И пояснил нам:

– Это водолаз.

– Где заныривать? – спросил молодой человек.

– Пошли покажу, – засуетилась Марина Ивановна.

Глава 28

Когда Лаврова, Могутин и Юрий удалились, я вынула мобильный и начала звонить. Но в шестой раз услышав фразу «Абонент вне зоны действия сети», оставила попытки и набрала номер Ильи Волгина, правой руки Дмитриева[2]. Тот отозвался сразу.

– Вилка, привет!

– Где Степан? – забыв о вежливости, поинтересовалась я.

Илюша замялся.

– Улетел. По делам.

– Давно? – уточнила я.

– Если рейс не задержали… Погоди, гляну… Нет, все о’кей, взлет через пять минут, – сообщил Волгин.

– Вот почему сотовый отключен, – пригорюнилась я. – А когда он приземлится?

– Через одиннадцать часов, – отрапортовал Илья. – Отправился в Америку к Геннадию и Татьяне Плахин. Что за дело, понятия не имею. Вроде Степана вызвала их дочь, Милла Плахин.

– Спасибо, Илюша, – остановила я разболтавшегося Волгина.

Похоже, у него сегодня на редкость прекрасное настроение, обычно-то из Ильи слова о планах шефа не выдавишь. На мои вопросы о Степане он всегда коротко отвечает: «Ничего не знаю», а сейчас вон как сыплет именами. Но мне на руку, что Волгин находится в приподнятом состоянии духа. Раз Дмитриева в офисе нет, придется просить об услуге Илью.

– Скажи, ты сможешь открыть айпад? – вкрадчиво спросила я.

– А в чем трудность? – не понял он. – Всего-то надо поднять верхнюю часть обложки.

– Он запаролен, – объяснила я.

– Так… – протянул Илья. – И что?

– Очень надо… ну не открыть, а…

– Взломать? – хмыкнув, подсказал Волгин.

Я приуныла. Нет, Илья не поможет. Сейчас он начнет задавать массу вопросов. Чей планшетник? Зачем я хочу засунуть в него свой нос? Ну и так далее.

– Чей планшетник? – не разочаровал меня Волгин.

– Какая разница, – вздохнула я, – все равно…

Но договорить «… ты ничего делать не станешь» не успела, Илья перебил меня:

– Основная часть пользователей не особенно заморачивается с кодом. Дата рождения, кличка любимой собаки-кошки, название улицы, на которой живет. Есть умные личности, которые просто тычут наобум пальцем в кнопки и используют это сочетание. Но мастеров случайного тыка мало, поэтому я и спрашиваю: кто владелец. Начнем с его имени.

Я не поверила своим ушам.

– Ты мне поможешь?