В колыбели с голодной крысой

Тот же голос пробормотал уже тише:

- Черт его подери! - В нем слышалось раздражение, но не угроза. Ручка двери бешено задергалась.

Я осторожно поднялся с кровати, стараясь двигаться бесшумно, надел очки и поплелся к двери. Ручка перестала дергаться, и воцарилась тревожная тишина. Я приложил ухо к филенке и услышал за дверью тихое бормотание.

- Кто там? - с большим усилием я выдавил из себя свой хриплый шепот и закашлялся.

- Наконец-то, - послышалось в ответ. - Это Флетчер. Откройте.

- Одну минуту! - Я совершенно забыл о Флетчере. Нащупав выключатель сбоку от двери, я зажег свет и открыл дверь. В последний момент я сообразил, что стою в одних трусах и майке. Но Флетчер уже входил в комнату.

Он был среднего роста, лет пятидесяти, коренастый, круглолицый. В добротной одежде, он выглядел весьма преуспевающим бизнесменом. Он прошел в комнату, огляделся и спросил:

- Килли еще не отпустили?

- Нет, сэр.

- Вы об этом мне ничего не сказали, - проговорил он, кивком указав на мое лицо. Я потрогал бинты на щеке.

- Это случилось уже после.

- Местные хулиганы?

- Полиция. Он поморщился:

- Плохо. Голос тоже из-за этого?

- Думаю.., думаю, да.

- Лучше закройте дверь.

- Да, сэр. - Я быстро закрыл ее и поставил на предохранитель.

Когда я отошел от двери, Флетчер уже сидел в кресле, открывая чемодан.

- Вы лучше сядьте, - сказал он. - Вы очень бледны.

- Да, сэр.

- А это что такое? Вы весь в пластыре!

- Да, заклеен живот.

- Переломов нет?

- Нет, сэр.

- Слава Богу.

Я снова прилег на кровать, почувствовав слабость. Затем вдруг спохватился и спросил:

- Сколько времени, не знаете? Он взглянул на часы.

- Четверть третьего. Должны были приехать сюда раньше, но в бюро проката автомобилей в Сиракьюсе царит полная неразбериха. - По его тону я понял, что некомпетентность для него - смертельный грех, а абсолютная компетентность единственная стоящая цель. Он сразу же завоевал мое доверие, и я лежал на спине, довольный, что мое представление о нем подтвердилось.

Он вытащил плоский серебряный портсигар и открыл его.

- Полагаю, что вы сейчас не в состоянии курить. Я покачал головой:

- Нет, спасибо.

- Так я и подумал.

В портсигар была вделана зажигалка, он закурил и сунул портсигар обратно в карман.

- Я не хочу, чтобы вы слишком напрягали голос, - сказал он, - но мне необходимо знать, что здесь происходит. Расскажите в общих чертах.

- Существовала переписка с человеком по имени Гамильтон, работавшим на здешней обувной фабрике. Мы с Уолтером приехали сюда, чтобы встретиться с ним. Мы пошли к нему домой, он находился на фабрике, и мы побеседовали с его женой. Потом нас арестовали. Меня продержали всю ночь, а Уолтера держат до сих пор. Они не сообщили мне о причине ареста, и только утром я понял, в чем дело. Был убит Гамильтон. Застрелен.

- Они не предъявили Уолтеру обвинение?

- Думаю, нет. Они задержали его, чтобы допросить. Его тоже били.

- А с вами как? Как вы все это заработали?

- Я.., ну, одна девушка, которая работает репортером в местной газете, оказалась студенткой из моего колледжа. Она дочь управляющего фабрикой, но я подумал.., словом, я говорил с ней. Все рассказал ей в точности, как было на самом деле. А потом в газетной статье она все вывернула наизнанку и обозвала меня глумливым и дерзким Стендишем, и я пошел к ней, чтобы выразить свое отношение к ее писанине.

- Вы пошли в редакцию?

Я почувствовал, что краска стыда заливает мое лицо.

- Нет, домой к ее отцу. И с ее отцом я тоже разговаривал.

- Ссорился с ним?

- Нет.., не совсем. Он пытался убедить меня, что АСИТПКР - плохой профсоюз. Флетчер невесело улыбнулся:

- Рассказал вам все о Хоффе, конечно...

- Да, сэр.

- Они всегда это делают. Люди, подобные Хоффе, льют воду на мельницу руководителей предприятий. Произнеси слово "профсоюз" в беседе с каким-нибудь управляющим, и он сразу же начнет распространяться по поводу Джимми Хоффы. Но они не скажут, что "чистые" профсоюзы мечтают о том, чтобы Хоффа вообще не родился на свет. - Он пожал плечами, снова выразив свое раздражение по поводу допущенной мною оплошности. - Значит, он вас не убедил и, когда вы ушли, натравил на вас собак.

- Примерно так, - ответил я.

- Вы слишком неопытны для всего этого, - сказал он. - Утром я отправлю вас в Сиракьюс. Вы сможете долететь до Вашингтона на самолете.

И снова мне был предложен почти почетный путь к отступлению, но я возразил:

- Думаю, мне не следует покидать город. - Это была не правда, но правда прозвучала бы слишком сентиментально и глуповато для этого трезвомыслящего прагматика.

- М-м. В таком случае, оставайтесь. Не выходите из этой комнаты, еду вам будут приносить, я распоряжусь. Никуда не ходите и ни с кем не разговаривайте.

- Ну, есть еще...

Он мрачно посмотрел на меня:

- Есть еще что-нибудь?

Меня охватило смущение, и я только кивнул.

Он вздохнул и покачал головой.

- Расскажите мне про это, - сказал он.

- Когда я пришел в себя, после того как меня избили, здесь находился старик. Он привел ко мне врача, заплатил ему за визит. Он был другом убитого, Гамильтона, и он сказал, что Гамильтону удалось что-то узнать.

- Что именно?