В конце вечности

— С нами железный легион, пусть изрядно потрёпанный, но всё же, — нерешительно вмешался Марк. — Мои всадники в седле тоже куда эффективнее, чем на стенах. У нас превосходные стрелки. Всё не так уж безнадёжно.

— Я знаю капитан. Знаю! — оборвал его король. — И тем не менее я не стану ими рисковать. Валофарцев в несколько раз больше. Встретить их за стенами будет самым прагматичным решением, — решительно добавил он и, выпрямив спину, зашагал к письменному столу.

Тем временем Валофар, обессиленный и разбитый, брёл по «Вороньему гнезду». Его тёмные покои в крепости — это единственное место, что пришло ему в голову там, в роще, когда он набросил на себя плащ и растворился во тьме его покрова. Он ненавидел этот дар. Всякий раз, когда тьма поглощала его, она отнимала все его силы. Он выгорал в ней, остывал, словно раскалённый уголь, брошенный в воду.

Несколько слуг, оставленных в крепости, с удивлением и ужасом уставились на вышедшего во двор Валофара.

— Запрягайте повозку! Живо! — прикрикнул на них Антихрист. — Мне нужно в лагерь. Срочно.

Через несколько часов его доставили в расположение лагеря. Силы почти вернулись к нему. Нервно отбросив полог своего шатра, Валофар вошёл внутрь.

— Что ты здесь делаешь?! — огрызнулся он на советника Отингера, сидевшего в его кресле. Советник, не обращая на него внимания, продолжил как ни в чём не бывало сидеть в кресле и непринуждённо вращать в руке ополовиненный кубок.

— Да ты верно оглох! — заорал Антихрист и с горящими глазами двинулся на старика. Однако ноги Валофара вдруг подкосились. Запнувшись, он повалился на пол и замер не в силах пошевелиться. Парализованный Валофар что-то отчаянно мычал, и лишь его глаза, обезумевшие от страха и отчаяния, кричали немым воплем, впившись в советника.

Отингер поднялся с кресла и, поставив бокал на стол, подошёл к беспомощно лежавшему Валофару. Пихнув парализованного сапогом, советник перевернул его на спину. Склонившись над ним, старик заглянул в полные гнева глаза.

— Ты жалкое и унылое ничтожество, не оправдывающее возложенных на тебя надежд, — перешагнув через Валофара, вдруг произнёс советник. — Любовь, затуманившая твой рассудок, разлагает тебя! Ты болен! Либо ты вытравишь из себя эту болезнь, либо всё погубишь, — произнёс Отингер и качнул свисающий над столом крюк для вяленого мяса. — В тебе не должно быть ни капли любви! Понимаешь? — переведя взгляд на Валофара, сказал старик. — Только жестокость и хладнокровие! — добавил он и, с лёгкостью подняв с земли обмякшее тело Антихриста, с хрустом насадил его рёбра на крюк.

От нахлынувшей боли глаза Антихриста покраснели, свирепый взгляд, немой ненавистью вопящий от страдания, готов был прожечь старика насквозь.

— А вот это то, что нужно! — внимательно заглянув в его глаза, сказал Отингер. — Запомни, никакой любви! Даже к своим детям… — многозначительно посмотрев на Валофара, добавил Отингер и похлопал его по щеке. Опустив глаза на капающую на землю кровь, старик равнодушно отвернулся и, пройдя несколько шагов, снова опустился в плетёное кресло, пригубив из кубка терпкое вино.

— Дальше ты пойдёшь один, — вдруг произнёс он. — Мне больше нечему тебя учить, — покручивая в руке бокал, добавил Отингер. — Надеюсь, что ты меня больше не разочаруешь. За твой успех, сынок! — произнёс он и осушил бокал. После этого силуэт советника, тускло освещаемый огоньком канделябра, выгнулся и замер. Глаза старика ввалились, кожа на лице потемнела, а нижняя челюсть покосилась и безвольно опустилась. В считанные секунды тело Отингера превратилось в сухую полуистлевшую мумию. Оцепенение, сковавшее Валофара, исчезло.

Рыча от боли, Антихрист подтянулся на цепи и, с трудом выдрав из себя крюк, повалился в лужу собственной крови. Тяжело дыша, Валофар поднялся и, пошатываясь, приблизился к иссохшим останкам Отингера.

— И ты всё это время был здесь?! Вернись! Вернись!!! Говори со мной!!! — схватив рассыпающиеся останки Дьявола, закричал Валофар. Поняв всю бессмысленность этих восклицаний, Антихрист опустился на колени и, обхватив голову, впился в неё скрюченными пальцами, выпучив в пустоту наполненный болью и разочарованием обезумевший взгляд.

Глава 13. Хозяин отчаяния