В космической пустоте

Это заняло некоторое время, но, в конце концов, он понял, что одна из куч мусора наблюдает за ним слезящимися и не слишком спокойными глазами. То, что он принял за сброшенный плащ или кучу сваленных тряпок, на самом деле было высохшим стариком, сидящим на корточках спиной к стене переулка. Фигура была закутана в огромный дорожный плащ, или, точнее, в то, что когда-то было дорожным плащом, дополненным другими рваными лохмотьями. Единственной обнаженной частью, было морщинистое лицо старика, и даже оно было частично скрыто капюшоном плаща и шарфом, сделанным из какой-то другой невзрачной ткани. Рядом с ним стоял небольшой глиняный кувшин. Телдин фыркнул. В переулке воняло мочой и мусором, но в основном прокисшим вином.

Он понимающе кивнул сам себе.

Телдин начал было подниматься на ноги, но заколебался. — «Кстати, я мог бы замести следы, пока есть такая возможность», — подумал он. Он закрыл глаза, сделал успокаивающий вдох, и позволил образу дикого наемника Спака сложиться в его сознании, а затем наложил это лицо на свое….

Это заняло всего мгновение. Когда он поднял руку к лицу, то почувствовал острый нос, тонкие губы. Он поднял голову и пристально посмотрел на высохшую кучу у стены переулка. Старик заметно вздрогнул. Телдин мог это понять — он сам был объектом убийственных взглядов Спака.

Телдин выдержал его взгляд в течение нескольких ударов сердца, достаточно долго, чтобы старик запомнил его лицо. Затем он достал из поясного кошелька монету, монету Кринна, но бродяга, вероятно, ничего не знал и не хотел знать. Он бросил ее старику, который с удивительной ловкостью подхватил ее в воздухе. Слезящиеся глаза с трудом сфокусировались на блеске металла — полированной стали, хотя бродяга, вероятно, решил, что это серебро, затем широко раскрылись от потрясения. В отчаянии, прежде чем его свирепый благодетель успел передумать, бродяга сунул монету в складки плаща и с трудом поднялся на ноги. Он схватил свой глиняный кувшин, сунул его под мышку и поспешил прочь по переулку, без сомнения, направляясь в ближайший винный магазин за новой порцией, как подумал Телдин. Весь обмен обошелся ему в одну монету, вероятно, здесь ничего не стоившую, и не более минуты — время, потраченное впустую, чтобы дать колену успокоиться. Что это ему дало? Если его преследователи допросят бродягу — единственного возможного свидетеля бегства Телдина, они, вероятно, услышат историю о зловещем человеке, который дал ему деньги… и ничего такого, что Барраб мог бы разумно связать с Телдином. Может, это и не очень поможет, но уж точно не повредит.

Телдину потребовалось несколько мгновений, чтобы еще раз изменить свою магическую маскировку. Если он в конечном итоге столкнется с наемниками, он определенно не хотел носить лицо Спака. Он представил себе пухлого краснолицего мужчину, который сидел рядом с ним на аукционе и так громко жаловался на тактику торгов Т’к’Пека. На этот раз он уделил особое внимание и телу. И Телдин, и «Алдин» были стройными; если он убедится, что его новое тело будет толстым, то шансы, что его узнают, будут намного ниже.

Это было странное чувство, когда его одежда, обычно удобно свободная, казалось, сжималась вокруг его живота и бедер. У него не было зеркала, чтобы проверить свою внешность, но по ощущению он догадался, что достаточно изменил свое телосложение. Он поднялся на ноги…

И чуть не вскрикнул от вспышки боли в колене. Сустав распух не столько снаружи, сколько внутри. Ощущение было такое, словно за коленной чашечкой у него был маленький мешочек или воздушный шарик, надутый горячей жидкостью. Он не мог полностью выпрямить ногу или согнуть ее под прямым углом. Любая попытка сделать это давила на «шарик» и посылала молнии мучений через его ногу.

Опираясь на стену переулка, он выровнялся и медленно перенес вес на раненую ногу. Пока он держал колено частично согнутым и наступал медленно, боль была терпимой, но если он переносил свой вес слишком быстро, или если быстро поворачивался, взрыв боли был достаточным, чтобы затуманить его зрение и вырвать стон из горла.

— «Никакого бега», — понял он с холодным ознобом, — «даже быстрой ходьбы». Ему придется полагаться на свою маскировку и, на свою удачу.

Он двинулся по переулку в том направлении, куда убежал старый бродяга. Ему потребовалась дюжина шагов и несколько болезненных экспериментов, чтобы найти правильный баланс между заметной хромотой и ослепительной болью. В конце концов, однако, он нашел походку, которая не привлекла бы слишком много внимания, и подумал, что сможет идти достаточно долго…