В космической пустоте

В конечном счете, единственным разумным вариантом было направиться в гавань и надеяться, что он заметит одного из членов экипажа «Зонда» — Элфреда Сильверхорна, или другого, прежде чем люди Барраба заметят его. Элфред и Эстрисс, вероятно, все еще думают, что он отправился на встречу с Т’к’Пеком, но разве они не будут ждать его на причале? Или, по крайней мере, оставят несколько членов экипажа ждать его? — «Есть еще Рианна, если, конечно, она еще жива», — мрачно подумал он. Будет ли она искать его, или скроется, чтобы спасти свою собственную жизнь? Она любила его, он был в этом уверен, поэтому предположил первое. Но даже если бы он смог установить с ней контакт, сможет ли она ему помочь? Рассуждая логически, если она знает, что помочь не сможет, то не станет пытаться вступить в контакт, пока не поймет, что встреча имеет какую-то ценность.

Поскольку Телдин уже сделал столько предположений, он предположил, что Барраб и команда не могут обнаружить место нахождения плаща. Если он ошибается на этот счет, он будет мертв, что бы он ни сделал. Поэтому, нужна лучшая маскировка. Он осмотрел свою одежду. Плащ уже уменьшился до своих самых маленьких размеров, что затрудняло его обнаружение для того, кто точно не знал, что искать. Барраб знал, как выглядит остальная часть его одежды, так что ее нужно заменить.

Вздохнув, он с трудом поднялся на ноги. Одежда, значит, была первым его делом, а потом уже гавань. Он посмотрел на небо. Солнце стояло почти в зените, и он почти не чувствовал направления. Он пожал плечами и пошел дальше по переулку в ту же сторону, куда ушел бродяга. Одно направление было так же хорошо, как и другое, и если бы он просто продолжал идти прямо, то, в конце концов, вышел бы на главную улицу.

Телдин быстро обнаружил, что идти прямо по крысиному гнезду улиц и переулков невозможно. Глядя на Раутхейвен со спускающегося «Зонда», он подумал, что аккуратный на вид город, должно быть, был построен геометром. — «Если это так, то он, должно быть, сделал эту часть города утром после большой выпивки», — подумал Телдин, — «или оставил ее своему помощнику, который оказался сумасшедшим». Казалось, в этом расположении не было ни ритма, ни смысла. Запутанные улицы начинались без видимой цели и заканчивались без видимой причины. В низких зданиях были двери, но не было окон.

Вокруг практически никого не было. Те немногие люди, которых заметил Телдин, выглядели немногим лучше, чем тот бродяга, которому он бросил монету. Они все смотрели на него с интересом и нескрываемой враждебностью, или это была просто его паранойя?

Преувеличивал ли он, или нет опасность, но все, же решил не спрашивать дорогу. — «Что может быть лучше, чтобы привлечь к себе внимание», — подумал он с усмешкой, — «чем подойти к кому-нибудь и спросить, как добраться до той большой воды, где находятся все лодки».

По крайней мере, его срочная проблема быстро разрешилась. Стирка в этой части города включала в себя развешивание мокрой одежды на подоконниках для просушки на солнце. Было делом нескольких минут, чтобы схватить новую куртку отсюда, пару брюк оттуда и нырнуть в тихий переулок достаточно надолго, чтобы надеть их.

В конце концов, как он и предполагал, извилистая улица, по которой он шел, превратилась в главную дорогу — не в «Молитвенную», но на нее похожую. Широкая магистраль заметно вела вниз по склону, и вдалеке он даже смог увидеть отражение солнечного света от воды.

Впервые Телдин был почти благодарен своему поврежденному колену. Без его боли, искушение выскочить из переулка и помчаться в гавань, вероятно, оказалось бы непреодолимым. Однако вместо этого он остался в начале переулка, осторожно оглядываясь по сторонам. Было около полудня, и улица была переполнена. Это было хорошо. У него было бы гораздо больше шансов остаться незамеченным, если бы он мог затеряться в толпе. Но, конечно, из-за толпы ему было бы еще труднее разглядеть тех, кто его искал.

Первый шаг из относительной безопасности переулка был самым трудным. Ему потребовалась минута, чтобы собраться с духом, его сердцебиение звучало в ушах, как барабанная дробь. Он чувствовал себя опустошенным. Раньше, в таких переулках, страх заставлял его бежать, но теперь он, казалось, лишил его воли. Он сделал последний глубокий, успокаивающий вдох и вышел на улицу.

Толпа поглотила его. Окруженный со всех сторон телами, он чувствовал, как в нем нарастают паранойя и клаустрофобия, но он загнал страхи в глубины своего разума. На мгновение он пожалел о кристальной ясности мыслей, и отсутствии эмоций, которые плащ даровал ему в прошлом, но сейчас этого не произошло. Он заставил себя начать спускаться по направлению к гавани.

Он сосредоточился на своей походке, стараясь свести к минимуму хромоту. Колено горело. На самом деле он обнаружил, что ходьба вниз по склону, даже по пологому склону, создает дополнительную нагрузку на сустав и усиливает боль. Парадоксально, но он обнаружил, что боль помогает сохранять ясность ума. Он пошел дальше.