В космической пустоте

Но тут его остановил шум, донесшийся из офицерского салона. Это был какой-то фыркающий рокот. Сначала он не мог определить, что это, но потом широкая улыбка расплылась по его лицу. Он тихо подошел к двери салона и открыл ее.

Он нашел Элфреда. Первый помощник безжизненно развалился в кресле, закинув ноги на стол. Его руки безвольно свисали с обеих сторон кресла, так что пальцы касались палубы. Его рот был приоткрыт и давал выход грохочущему храпу, который услышал Телдин. Телдин осторожно закрыл дверь. — «Пусть человек спит», — подумал он, — «ему это нужно».

В голове Телдина сложились слова: — Итак, вы возвращаетесь в страну бодрствующих.

— «Опять проблема с ментальной коммуникацией», — подумал Телдин, — «невозможно определить, откуда она исходит». Он огляделся в поисках Эстрисса.

Иллитид подошел к нему с кормового конца коридора. — Вы чувствуете себя лучше? — продолжило существо.

— Гораздо лучше, — ответил Телдин. — Я чувствую, что просто вернулся к жизни.

Эстрисс кивнул. — Вы были опустошены. Не просто устали, а опустошены. Я почувствовал разницу.

— Что это значит?

— Я думаю, это означает, что плащ черпает часть своей энергии из вас, — объяснил иллитид. Подавляющее большинство заколдованных предметов не работают таким образом. Они черпают всю необходимую им энергию из других источников, а воля пользователя — это всего лишь спусковой крючок, а не источник энергии.

Телдин покачал головой. В словах Эстрисса было что-то эмоционально тревожное. — Он, что, предназначен именно для этого? — спросил он.

— Я уверен, что это не так, — ответил ему Эстрисс. Внезапно, словно впервые осознав, где они находятся, иллитид огляделся. — Вы знаете, о некоторых вещах лучше говорить наедине, — сказал он. Может быть, продолжим в моей каюте?

*****

Если каюта Элфреда была лишена индивидуальности, то каюта пожирателя разума была почти переполнена. Почти каждый квадратный дюйм переборок большой каюты был покрыт какими-то произведениями искусства: картинами, гобеленами и другими видами искусства, которых Телдин никогда раньше не видел. Например, на почетном месте на кормовой стене находилось большое круглое металлическое кольцо более двух футов в диаметре. Кольцо пересекали тонкие провода из металла разных цветов. Там, где провода пересекались ближе к середине кольца, они скручивались и переплетались друг с другом, образуя замысловатое переплетение металлических нитей. Узор казался каким-то образом на грани между хаосом и порядком. Когда Телдин сосредотачивался на этой композиции, все казалось совершенно случайным. Но когда он не концентрировался, а просто позволял своему разуму дрейфовать и познавать конструкцию, не анализируя ее, он не мог избавиться от ощущения, что в проводах была какая-то организация, какой-то более высокий образец рисунка, который был просто за пределами способности его разума воспринять его.

Картины и гобелены были более привычными видами искусства, но в них тоже было что-то необычное. В тех, что изображали пейзажи или фигуры, в некоторых местах, казалось, отсутствовали детали — удивительно, поскольку в целом работы были невероятно сложными. Даже гобелены с абстрактными геометрическими узорами выглядели не совсем правильно. Эти, регулярно повторяющиеся геометрические мотивы, казалось, прерывались здесь и там невыразительными областями темно-красного цвета. По какой-то причине Телдин нашел эти фрагменты слегка разочаровывающими.

Он повернулся к Эстриссу, который с явным интересом наблюдал за его осмотром. — Это искусство иллитидов? — спросил он.

— Да, это так. Как вы его находите?

Телдин помолчал. Он вдруг почувствовал легкое раздражение. В конце концов, много ли он знает об Эстриссе? В часы уединения существа в его каюте, пожиратель разума мог создавать эти картины, эти гобелены. Телдин не хотел обидеть друга. — Очень интересно, — с энтузиазмом сказал он. — Мне они нравятся.

— Передают ли они вам какие-либо эмоции? — спросил Эстрисс. Он указал на один из гобеленов — замысловатую мозаику из пятиконечных звезд, прерванных тут и там большими областями невыразительного красного цвета. — Вот этот, например. Какие эмоции он вам создает?

Телдин внимательно посмотрел на гобелен. Плетение было невероятно сложным, и было восхитительно, как звезды — каждая слегка отличалась по форме, переплетались так идеально, но… — Никаких настоящих эмоций, — вынужден был признать он.

Эстрисс выглядел разочарованным. — Правда? Это одна из самых эмоционально выразительных работ, которые я когда-либо встречал. И Эстрисс уставился на Телдина своими белыми глазами. — Вы уверены? Нет чувства гордости, ликования?

— Ничего.

Иллитид издал свистящий вздох. — Кажется, есть вещи, которые просто не могут пересечь расовые границы, — сказал он. — Конечно, многое из этого может быть связано с различиями в наших оптических восприятиях. Он протянул красный палец и коснулся одного из безликих темно-красных пятен на гобелене. — Видите ли вы здесь продолжение рисунка?