В котле сатаны

Инженер, зажимая рукой половину лица, торопился назад к своему метательному орудию. Кровь заливала ему лицо, один глаз повредил осколок от немецкого снаряда, но мужчина не обращал внимания на серьезное ранение. Он переставил основание катапульты на десять градусов по правому флангу, подтянул настройку из портянок и ремней. Наконец махнул рукой своему помощнику – давай! Тот снова обрушился всем телом в прыжке на деревянное перекрестие. Связанные вместе нательной рубахой гранаты взлетели вверх, описали дугу и опустились в прямоугольный вырез рубки немецкой самоходки. Взрыв разорвал бронированные внутренности, башня перекосилась набок и выпустила наружу черные ленты дыма. Логунов, вне себя от радости, бросился к изобретателю и заключил его в объятия:

– Ну инженер, молодчага! Показал немцам русскую смекалку.

Мужчина слабо улыбнулся в ответ и вдруг отяжелел на руках у старшины. Рука безвольно соскользнула с лица, обнажая окровавленные кости и пустую глазницу. До последней секунды, даже после того как осколок сорвал ему половину лица, он боролся с врагом. С раненой рукой, наполовину слепой инженер не терял голову, считал, думал, не обращая внимания на боль и неработающее тело.

Старшина с закипающими внутри слезами бережно опустил погибшего на белый снег, провел крепкой ладонью по единственному глазу, запоминая навсегда ставший умиротворенным взгляд: «Спи спокойно, неизвестный герой, ведь мы даже твоего имени не знаем». И тут же он повернулся к своему скромному отряду:

– Ребята, вперед! Он погиб, чтобы мы жили и гнали фрицев с нашей земли! Отомстим за каждого, кто отдал свою жизнь в этой войне. Вперед!

Возле костра с кипящей жидкостью толпились немцы. Очередь выстроилась кольцом с извилистым хвостом, каждый норовил хоть немного погреться у огромного костровища, ведь впереди еще долгие часы дежурства.

– Эй, – от деревьев к толпе шагал незнакомый офицер, худощавый, с мрачным лицом, руки убраны за спину. – Что за бардак, с каких пор в немецкой армии все кормятся из общего котла? Ефрейтор Кениг, отвечайте, что за нарушение правил?!

Ефрейтор так и замер, только щеточка усов дрожала от страха перед выволочкой офицера на глазах у солдат:

– Господин офицер, я…

– Молчать! – рявкнул Соколов, одетый в шинель убитого офицера. – Отвратительный обед, я угощу вас кое-чем другим.

С этими словами он вдруг выкинул вперед руку, в которой лежала связка гранат, и швырнул их в огромный костер. Сделал он это так быстро, что солдаты замерли с разинутыми ртами, не понимая, что произошло. А офицер вдруг бросился прямо в грязь под днище заглушенного бронетранспортера. Костер взвился вверх черным фонтаном из осколков, которые со свистом полетели в кольцо из солдат. С криком на землю рухнули сразу несколько десятков человек, ефрейтор Кениг выронил котелок из рук и бросился следом за офицером в укрытие, прячась от рвущихся в костре гранат и разлетающихся от них смертельных осколков. Да только стоило ему опуститься в грязь к клиренсу бронемашины, как незнакомый офицер покачал головой:

– Господин ефрейтор, вам места здесь нет, – и выпустил пулю из табельного ТТ ему прямо в лоб.

Тех, кто еще мог двигаться и пытался отползти от жуткой воронки, что образовалась на месте обеденного котла, снайперы добивали из укрытий выстрелами. Останками немецких тел была усыпана вся дорога. С отвращением спотыкаясь о трупы, капитан Ельчин подошел поближе, Логунов рядом боролся с позывами рвоты от жуткого вида кровавой массы вперемешку с жидкостью из котла и обгорелыми дровами. Когда командир выбрался из своего укрытия, то, к их облегчению, не приказал снова маскировать трупы снегом. Но чтобы скрыть следы нападения, они решили выстроить стеной вдоль обочины два «ханомага», на которых прибыли бойцы для патрулирования территории.

Соколов взглянул на часы – 14:10, они не укладываются в график.

– Давай! – отдал он полушепотом приказ.

И в ста метрах от места взрыва начались работы. Голыми руками, не имея опыта работы саперов, пленные принялись укладывать взрывчатку на отрезке в 300 метров. Алексей рассчитывал, что даже когда сдетонирует заряд, то техника не сможет сразу остановиться и по инерции будет сдвигаться вперед, превращая колонну в нагромождение горящего железа. Капитан Ельчин показал ему простенькое приспособление – на длинную полоску ткани были нанизаны гранаты, а для утяжеления остаток ткани обвязан в тугую петлю вокруг сучковатой ветки:

– Вот такой оснасткой закидаем остальные грузовики, ветки будут цепляться за выступы на машинах и не слетят на дорогу.

– Хорошо, – Алексей указал пальцем на восток. – Слышите гул? Они уже идут. После атаки все сразу отступаем в лес, в наше укрытие.

– Есть, товарищ командир, – капитан помедлил и задал вопрос, который так его мучил. – Когда же все-таки мы сможем прорваться и уйти к своим? Мы ведь совершили две вылазки, сейчас будет третья. Боеприпасы тают, раненые чувствуют себя все хуже. Ночь для нас может стать смертельной, в такой мороз без тепла мы не доживем до утра, даже несмотря на то что удалось раздобыть немецкую форму.