В краю исчезнувшего тигра. Сказки

Наболтал Петька с три короба. Ему что, привычное дело, а Чирке всю ночь Африка снилась. И на слонах катался, и царя зверей за усы дергал, и со страусами в казаки-разбойники играл.

Утром ни свет ни заря — к Петьке:

– Острый клюв, как думаешь, смогу я до теплых стран долететь?

– Кузнечик до Китая допрыгал, чтоб на креветку посмотреть, — отвечает Петька. Любил выразиться по­затейливее да позаковыристее.

– Возьми меня с собой!

– Взять можно, отчего ж не взять. Да только...

– Ну?

– Вдруг что случится — отвечай потом за тебя.

– Случиться везде может. Вон, в родном дворе чуть не схрумкали.

– От судьбы в кувшине не спрячешься, это верно. И что мать-отец скажут? Отпустят?

– Догонят и еще раз отпустят. Сбегу!

Петька макушку лапой поскреб.

– А если в розыск подадут? И мне из-за тебя вле­тит. Скажут: сманил малолетку.

– Не подадут! Возьми, Острый клюв, я тебе перья чистить буду, червяков копать.

– Подумать надо. Не к теще ведь на блины. Ты хоть летать умеешь?

Чирка рад стараться — свечкой над крышей взмыл, в воздухе кувыркается, всякие коленца выкидывает.

– Да ты не акробатику — скорость мне покажи. А ну, давай наперегонки.

Пока до речки долетели, Чирка на полкилометра от­стал, весь взмок, запыхался, а там и лету всего ничего.

Петька пульс у него пощупал:

– Мало каши ел, подрасти немножко.

Чирка чуть не плачет:

– Сам же сказал: кузнечик до Китая допрыгал!

– Так то кузнечик, он, может, сто лет прыгал. Бу­дешь всю стаю назад тянуть.

У Чирки от обиды — комок в горле:

– А я-то считал тебя другом!... Ошибся, видно...

Петька подумал, клювом повертел, хвост у Чирки зачем-то смерил.

– Ладно, — говорит, — попробуем. Но учти, будешь у меня все лето на голове стоять, в холодной луже по утрам купаться, горошину по вертикальной стенке клювом закатывать. Да и гранит науки придется погрызть!

– Все, что скажешь! А гранит — зачем?

– Не могу же я лететь в жаркие страны с таким необразованным воробьем. Захочет, к примеру, какая-нибудь тамошняя трясогузка-вертихвостка с тобой по­болтать, а ты ни бе, ни мэ, ни кукареку. Мне что, краснеть за тебя?

– Буду грызть! — заверил Чирка.

ГЛАВА 3

Пера, ера, чуха, рюха...

Начали с урока сообразительности.

– Кто такой — сам не клюет и другим не дает?

– Огородное пугало, кто же еще!

– Верно! — приятно удивился Острый клюв. — А это что такое: не сеют, не сажают, сами вырастают?

– Перья!

– Гм, соображаешь... Тогда ответь мне: от чего утка плавает?

Это был каверзный вопрос, но Чирка не заметил подвоха.

– Оттого, что в воде живет, — ответил он.

– Эх ты! От берега! А когда черной кошке легче в дом пробраться?

– Ночью, конечно.

– Когда дверь открыта! — засмеялся Петька.

Чирка обиделся:

– А давай теперь я спрошу. Три теленка — сколько ног будет?

– Двенадцать.

– Сколько ни три — больше четырех не бывает — захлопал крыльями Чирка. — А почему свинья бегает?

– По земле, почему же еще?

– Потому что летать не умеет!

– Молодец, котелок варит. А вот с произношением у тебя неважно, – придрался Острый клюв. — Ну-ка, скажи: «Враль клал в ларь, а вралья брала из ларя».

– «Враль крал в ларь, а краля врала из ларя», — повторил Чирка, сам чувствуя, что заврался дальше некуда.

– Садись, двойка! — сказал Острый клюв.

– Сейчас я ее исправлю. Ну-ка, сам скажи: «Иван-болван молоко болтал, да не выболтал».

– Пожалуйста: «Иван-молван, болоко молтал, да не выломтал».

Чирка так и покатился со смеху.

– Ладно, — сдался Петька. — Перейдем к мать-и-мачехе.

Высыпал горсть семечек:

– Сосчитай!

– Пера, ера, чуха, рюха, — начал Чирка. — Пята, мята, ива, дуба...

– А по-какому это ты считаешь? — удивился Острый клюв.

– По-нашему, по-воробьиному.

Глядь — а семечек уже нет, Чирка, пока считал, все склевал.

– Оно и видно, что по-воробьиному! — возмутился Петька. — А ну, живо гусениц ловить!

Наловил Чирка гусениц.

– Вот как надо считать,— говорит Острый клюв.— Ать, два — чуть жива, три, четыре — проскочили, пять, шесть — ваша честь, семь, восемь — снова бросим, де­вять, десять — ноги свесить.

– А это по-какому? — спрашивает Чирка.

– По-нашему, по-скворчиному, — отвечает Петька

– Оно и видно, что по-скворчиному. Добавки не надо?

Глянул Острый клюв, и, правда — ни одной гусеницы: пока считал, не заметил, как проглотил их.

– Айда в школу, там ненаглядные пособия есть.

Прилетели. Школа на замке — каникулы. Нашли от­крытую форточку, забрались в класс.

Первым делом на глобусе, как на карусели, покружились — географию прошли.

Потом Петька урок химии устроил — колбу с какой- то жидкостью перевернул, дым повалил, чуть не задох­нулись.

– Я тут все знаю, — хвалился он. — Я ведь у них основателем живого уголка был.

– Как это? — не понял Чирка.

– Как-как! Молодой был, глупый, на мучного чер­вяка польстился. А, думаешь, откуда у меня такое имя? Здесь дали. Всю зиму просидел.

– В клетке?!

– Сперва в клетке, потом вольнолетающим. Все равно не убежишь — снег кругом. А кормили хорошо, черепаха у меня вроде личного автомобиля была. Я один раз на ней в учительскую приехал, все со стульев так и попадали. Потом она в спячку впала, один остал­ся. Тоска зеленая. Ну, да зато образование получил.

– Все на свете знаешь?