В краю исчезнувшего тигра. Сказки

— Вон та скала, ее видать отовсюду. А вода в реке до сих пор окрашена ее кровью, и с тех пор ее называ­ют Сурхоб, что значит Красная вода. А вон другая речка, голубая в ней любила купаться королева Барбадензе. Ниже по течению обе реки сливаются, но воды их так и текут, не смешиваясь, до самого моря.

— А где сейчас королева Барбадензе? — спросил Чирка. — И почему ты — царь, а она — королева?

— Потому что она не желала признавать наших обычаев и все хотела переделать на свой лад. Сразу после свадьбы она выстроила этот дворец, разорив всю мою казну. Она окружила себя поклонниками и подха­лимами, награждая их высокими титулами, одаривая землями и рабами. Да-да, я вдруг узнал, что в моём свободном государстве появились рабы! В узких, и темных, как змеиные норы, тоннелях Кухилала они добы­вали драгоценные камни для безделушек моей жены- королевы, карабкались, рискуя жизнью, по отвесным скалам Ляджвардары, чтобы под самыми облаками найти для нее небесный камень лазурит. Все мастери­цы с утра до ночи шили для неё платья — королева не знала других забот кроме нарядов, украшений и разлечений. Единственная книжка, которую она читала, была Книга царей, откуда она брала имена для своих придворных. Апиль-син, Шу-Туруль, Пузур-Самукан — это ведь все имена древних царей. Ей доставляло удо­вольствие, что они у неё на побегушках. Я старался угождать её капризам, но их у неё оказалось слишком много. То собачьи выставки, то петушиные бои, то ослиные бега. Потом охоту завела, пальба по всему цар­ству. Тигра сама застрелила. А уж сколько оленей при­дворные перебили! Всякие колдуны-шаманы, гадатели- предсказатели, всякая дрянь, какая ни есть — все воз­ле неё. Да вот хотя бы этот тартанашка. Зачем он, спрашивается? Нет, хочу паука и все тут тебе! Буду с ним на прогулки ходить, ночью он меня от воров охра­нять будет. Ладно, паука, так паука. Думал, какого-нибудь маленького, безобидного заведёт, будет себе мух в уголке ловить. Нет, же, выписала откуда-то с Маркизских островов это волосатое чудовище. А под нашим солнцем он еще больше вымахал. Да потом ещё визирем сделала, больно он мне нужен.

— Что-то в нем есть, — вставил Серый хвост. — Платочек же он у меня нашел. Может, он и правда, всех насквозь видит.

— Честно говоря, я его даже побаиваюсь, — приз­нался царь Навруз. — Кто знает, что у него на уме!

— Ну, а королева? — снова спросил Чирка.

— Королева совсем с ума сошла — слонов решила в Индии закупить, для торжественных выездов и всяких там пикников. Терпел я, терпел, вижу — дальше тер­петь некуда. Царство моё в упадок приходит, народ стонет, полное разорение от такой королевы. К тому же, стал я примечать, что она все больше волшебной тюбетейкой интересуется. Где, мол, я её храню, да нель­зя ли взглянуть на неё, да почему у меня секреты от родной жены. Тут взяло меня сомнение: уж не задумала ли она её украсть и полноправной хозяйкой в моем царстве стать? Решил испытать я её. Привел в эту комнату, всё показал — и сундуки, и тюбетейку, и где клю­чи храню, а когда уходили, я тюбетейку незаметно за пазуху спрятал, а на её место мышку посадил — коро­лева от одного их вида в обморок падала. Среди ночи— крик, шум. Что такое? С королевой истерика, и никто не может понять отчего. Я-то сразу понял — сун­дуки нараспашку. Утром велел уложить все её наряды, золото и бриллианты, погрузить вместе с нею на ослов и отправить туда, откуда она прилетела. Ну, да и коро­лева в долгу не осталась — ведь Зу-зу это она нам под­кинула.

— Как можно подкинуть Зу-зу? — удивился Чирка.

— А тогда она была еще крошечная пчёлка-бабоч­ка, королева ее на шее в янтарном медальоне носила. Вот её-то она незаметно и выпустила, когда уезжала.

— Так это она из пчелки-бабочки такая выродилась?

— Вот именно! Сначала окуклилась, гусеницей ста­ла. Потом в шелка замоталась, в кокон превратилась. Из кокона какое-то странное существо вылетело, вроде феи. Первым делом пудру, духи, помаду у всех наших дам перетаскала. Бусы, цепочки, браслеты, всякие без­делушки в дупле прятала. Учиться не хотела, работать и подавно. Даже летать ленилась. Крылья отпали, так постепенно и превратилась из феи в ведьму-аджину, злой дух... Но самое удивительное не это. Как только королева покинула дворец, на берегу красной реки Сурхоб, на Алмазной скале, зацвела фиалка. С тех пор она цветёт там круглый год, а когда я надеваю волшебную тюбетейку, превращается в красавицу Весну, которая так похожа на мою невесту Бунафшу. Не похожа—я уверен: это она и есть. Но гостит она у нас только три дня — ведь ей надо успеть обойти всю землю, я же не могу последовать за нею, потому что я царь, а царям нельзя оставлять свой народ. Вот почему в праздник весны навруз, когда все поют и пляшут, от рыданий тре­скаются карнаи, рассказывая почти человеческим голо­сом историю нашей любви...

Царь Навруз поднялся.

— Вот я тебе все и рассказал, излил душу. А теперь пойдем, я должен объявить народу о пропаже волшеб­ной тюбетейки.