В кривом зеркале

— А чего тут думать? Мадам Люси — та еще акула, моментом в фарш превратит, не дай тебе Бог испытать это приятное чувство. А первая попавшаяся на твоем пути девица, милая и наивная на первый же взгляд, вполне может оказаться подозреваемой номер один: живет на окраине, ни с кем из поселковых дружеских связей не поддерживает. Одно слово — вещь в себе. Два, вернее. Но суть не меняется: с такой нужно ухо востро держать.

— Потому-то вы сразу к ней и нагрянули, — глубокомысленно отметил лейтенант, оставаясь на своей волне. — И на постой напрашивались. Так, на всякий случай. Чтобы подозреваемую потенциальную на глазах держать.

— Кхм, — чем-то поперхнулся майор (теперь уже Пукель хмыкнул в ответ — понятно, чем, не ожидал начальник отпора), — можно и так сказать. Однако сам видел, сумела девчонка улизнуть. Оборотистая нынче молодежь пошла.

— Предприимчивая, — важно кивнул Ярослав, обобщая характеристики. — Да, мы такие.

Майор вздохнул о своем и перешел к делу:

— Давай подобьем дебет с кредитом. Что мы имеем?

— Несколько дней назад в поселке обнаружили пропажу человека, — продемонстрировал осведомленность Пукель. — Собесский Франц Ипполитович, тридцати девяти лет от роду, разведен. Постоянных занятий не имеет. Дом, приличная усадьба в два этажа с большим садом и теннисным кортом перешли к нему в наследство от отца, известного деятеля культуры.

Пропавший жил на случайные заработки — поденничал по соседям, ваял нелепости какие-то, писал акварельки на заказ…

— Шантажировал близких по мелочам, — добавил Робкий, — вел нездоровый образ жизни. Случалось, уходил на неделю в запой. По непроверенным данным, баловался наркотиками, когда деньги были. В общем, не вписывался в общую радужную картину. Совсем не вписывался.

— И увлечение у этого Собесского странное, — продолжил лейтенант. — Вы в мастерской были?

— Нет, на вечер оставил. Ты имеешь в виду металлолом в стиле «техно»? Чем бы дите не тешилось, все лучше, чем наркотики.

— Хороши потешки — трехметровые чудища. Я как увидел, обомлел. Это ж сколько времени нужно, чтобы соорудить такого монстрика? А на участке таких штук семь, если не больше. Из-за каждого, почитай, куста выглядывают — б-р-р…

— Непризнанный гений. Но нам его заморочки до лампочки. Найти бы. Хотя бы тело. А то странная получается картина — соседи волнуются, мужик куда-то подевался. И главное — наказ сверху: чтобы ничего наружу не просочилось. До выяснения обстоятельств. Не дай Бог, проспится этот Собесский на стороне, явится, как ни в чем не бывало, а тут шухер великий. Полковнику шухера не простят.

— И нам тоже.

— Вот именно. А посему для начала мы должны аккуратненько все изучить и потянуть время. Денька три, не больше — вдруг вернется. А тогда уже и пыль поднимать. Усек, лейтенант?

— Усек. Но чует мое сердце: допрыгался мужик. Дошантажировался. Тут людишки собрались серьезные, за такими не один скелет в шкафу значится. Ну и надоело кому-то идиоту отстегивать. Замочили паразита, как и положено — естественный отбор, привет, товарищу Дарвину!

— Ладно, философ. Дуй-ка к бабенции своей на постой. Прощупай бабку на предмет двухместного номера, что-то мне с Люсьен один на один оставаться боязно. А потом прошерсти переулок, что от деревни к реке ведет. Может, видели чего местные. Или слышали. А я по виллам пройдусь. Знакомиться пора.

— Может, я с вами? Для подстраховки, — в глазах Ярослава плескалась гремучая смесь жгучего любопытства и обиды.

— Нет уж, тяжелую артиллерию мы оставим для экстренных случаев. Но привет от тебя обязательно передам. Встречаемся в семь на этом же месте. Первый пошел!

Константин проводил глазами удаляющегося помощника и занялся планированием собственной деятельности. Для начала следовало навестить ближайших соседей пропавшего — чету Сидоровых и семейство Николая Семашко. А дальше…

Дальше хотелось бы побродить по участку Собесского, а там уж действовать по обстановке. В принципе, участка мне до конца дня за глаза хватит, так что не будем форсировать события. Да, заварил сыщик кашу. Сам смылся, а нам — расхлебывай. И ведь не денешься никуда — первый, так сказать, мой блин на новом месте. Не хочется полковника подводить. Да и себя тоже.

Увы. Планы так и остались планами. На повороте, в уютном уголке, наполненном цветом и запахом буйно разросшегося жасмина, Робкого настигла та самая пуля. Он только и успел оглянуться, а потом яркий летний день застила пелена острой боли. Константин застонал и опустился на четвереньки: коварная железина угодила в левую ягодицу. Брючина намокла от крови, нога онемела, а в замутненном отчаянием сознании фонтанировали весьма противоречивые чувства.

— Не иначе, как вступили вы, Константин Алексеевич, в опасную зону, — пыхтел примчавшийся на звук выстрела Ярослав, транспортируя потерпевшего на виллу гостеприимной Люсьен. — Это ж надо, стоило шаг шагнуть не в ту сторону. Ну, я им покажу!

— Эй-эй, полегче! Сейчас шефу отзвонимся, тогда и показывать будешь, — сдерживал юные порывы страдающий от стыда и боли Константин. — Знаешь ведь, операция носит сугубо конфиденциальный характер.