В кругах литературоведов. Мемуарные очерки

В подтверждение сказанного позволю себе привести перечень тех украинских филологов, литературоведов, с которыми я общался и от которых не видел ничего, кроме внимания и уважения. Чтобы он не был слишком длинным, в него включены только обладатели докторских степеней и профессорских званий. С. Д. Абрамович, В. К. Айзенштадт, И. В. Александрова, Е. А. Андрущенко, Е. С. Анненкова, Д. С. Берестовская, Л. М. Борисова, С. Б. Бураго, И. А. Высоцкая, М. Ф. Гетманец, М. М. Гиршман, В. А. Глущенко, М.Я. Гольберг, Э. П. Гончаренко, Я.Ю. Голобородько, Р.Т. Громяк, A. Т. Гулак, В. А. Гусев, Е. А. Гусева, Л. В. Дербенева, Л. В. Дереза, B. Г. Дончик, С. И. Дорощенко, И. Я. Заславский, Д. В. Затонский, И. С. Заярная, В. Я. Звиняцковский, М. Г. Зельдович, С. П. Ильев, Н. И. Ильинская, В. П. Казарин, Г. Ф. Калашникова, О. Л. Калашникова, В. М. Калинкин, А. В. Кеба, Е. П. Кирилюк, 3. В. Кирилюк, А. С. Киченко, И. В. Козлик, С. А. Комаров, А. А. Кораблев, C. А. Кочетова, С. К. Криворучко, Н. Е. Крутикова, Л. А. Кудрявцева, С. О. Курьянов, Т. В. Кушнирова, А. И. Лагунов, Н. П. Лебеденко, Л. А. Лисиченко, И. Я. Лосиевский, М.Б. Лановик, Т.П. Маевская, Н.Р. Мазепа, Т. М. Марченко, И. С. Маслов, В. Г. Матвиишин, В. И. Мацапура, И. И. Меньшиков, А. Д. Михилев, О. Г. Муромцева, А. Ю. Мережинская, А. В. Михед, О. В. Мишуков, И. И. Московкина, О.Н. Николенко, А. А. Новиков, М.А. Новикова, В. В. Орехов, Т. А. Пахарева, Л. Н. Пелепейченко, А. Б. Перзеке, Р. Н. Поддубная, Т. Н. Потницева, О. В. Резник, Е. И. Романова, Э. М. Свенцицкая, А. С. Силаев, В. И. Силантьева, Д. Н. Синельникова, Е. А. Скоробогатова, И. И. Степанченко, Л. Ф. Тарасов, М. В. Теплинский, В. И. Теркулов, В. Н. Тихомиров, Е. Г. Ткаченко, Л. В. Ушкалов, В. В. Федоров, Ю. П. Фесенко, Т. В. Филат, А. М. Финкель, И. В. Черный, Ю. В. Шанин, Т. С. Шевчук, Э. Г. Шестакова, А. М. Эмирова.

Список противоположного свойства своих, так сказать, гонителей назвать не могу: ни одного в глаза не видел, ни одного имени не знаю. Расскажу только о том, какими методами они действовали. Помешать главному в моей деятельности – моей работе как ученого, моему научному творчеству – они не могли. Мои книги выходили и выходят одна за другой, и на Украине, и в России, получают признание во всем мире, и с этим они ничего поделать не могут.

Оставалось пакостить исподтишка. Отобрали журнал, который я основал и выпускал больше двадцати лет, по регулярности выхода он не знал себе равных и «кормил» всю страну. Надавили на ректорат университета, в котором я работал, чтобы меня поскорее выперли на пенсию. И уж конечно, сделали все возможное, чтобы отстранить от подготовки научных кадров.

Целенаправленно распускались слухи, что ко мне, дескать, ТАМ относятся плохо, что меня опасно не только обозначать в качестве научного руководителя, но и приглашать в оппоненты, потому что мое участие в защите может иметь нежелательные последствия при последующем продвижении работы. Знаю людей, которые такими слухами руководствовались, и никаких претензий к ним не имею. При наших нравах и порядках держаться от меня подальше было вполне предусмотрительно.

По прямому указанию сверху меня не допускали в состав Совета по защитам, хотя ни один из членов этого Совета не имел ни такого опыта подготовки научных кадров, как я, ни результатов, сопоставимых с моими. Налицо была открытая персональная дискриминация. Ну и факты прямого обкрадывания, если называть вещи своими именами.

Одна преподавательница (ни имени, ни города называть не буду) решила писать докторскую диссертацию об украинской элегии. Я считался первым специалистом по элегическому жанру не только на Украине, но и на всем постсоветском пространстве, и, естественно, она попросилась в мою докторантуру. Диссертация была написана, выпущены монографии – все честь честью.

Но на заседании, на котором диссертация рекомендовалась к защите и на которое меня не пригласили, было решено обозначить научным консультантом не меня, а человека, который диссертантку и в глаза никогда не видел.

Второй подобный случай. При подготовке к защите другого моего докторанта по указанию свыше мое имя было удалено с титульного листа диссертации и автореферата. Объяснение смехотворное: он, дескать, на пенсии. Да даже если б я умер, следовало указать мою фамилию в траурной рамке! Но недаром говорят: когда Бог хочет кого наказать, он лишает его разума.