В круге света

Зато какие умницы кошки. Сердобольные граждане постоянно подбрасывают к нам котят, а мы в память о каких-то значимых событиях из жизни нашего прихода награждаем их кличками. Как-то приезжали к нам в гости австралийцы, отцы из русской Зарубежной Церкви. В честь их посещения мы и назвали очередного котёнка «Сиднеем», потом он, правда, превратился в «Сида». Таким образом, факт посещения дорогих гостей закрепился в прозвище деревенского аборигена.

А последнее время нас часто навещает одна такая славненькая пушистая кошечка, имени я её не знаю, но это не мешает ей подьедаться у нас при трапезной. В благодарность за приют кошечка решила быть нам чем-нибудь полезной. Но поскольку кошки при столовых мышей не ловят, то в благодарность она решила сопровождать меня в погребальных процессиях. Вот уже почти полгода траурная процессия, выходящая из ворот нашего храма, выглядит так. Сперва несут крест, потом крышку гроба, затем вышагивает кот с высоко поднятым плюмажем хвоста, и уж только за котом идёт батюшка. Я уже настолько привык к этой кошачьей странности, что, выходя из храма, начинаю невольно искать глазами нашего кошака, чтобы соблюсти ритуал. Однажды не выдержал и говорю ей:

— Кошка, откуда в тебе столько гордыни? Почему ты всё время идёшь передо мной? Следуй за провожающими, будь скромнее.

А она смотрит на меня своими преданными глазами-плошками и отвечает:

— Мяу.

Точь-в-точь как ещё в советские годы в каком-нибудь литовском магазинчике продавщица улыбается тебе вежливо-вежливо и на все твои попытки что-то купить отвечает:

— Несу пранту, — не понимаю, мол, тебя, дорогой товарищ оккупант. Так и кошка:

— Не понимаю я тебя, дорогой товарищ поп. — А в следующий раз снова вышагивает впереди с гордо устремлённым к небу хвостом.

Поскольку наши кошки мышей ловить не хотят, то заниматься этим приходится нашей старосте, которая достигла в этом деле значительного опыта и сноровки. Но это с мышами, а с крысами, хоть плачь. Крыс у нас в округе много, поскольку весь храм окружён коровниками. Так что осенью не зевай и не оставляй без присмотра открытыми храм или церковный дом, обязательно забегут. В храм, правда, крысы не идут, нечего им там делать, а вот в трапезную спешат, и с превеликим удовольствием.

Крысы — животные очень хозяйственные. Если какая в дом заберётся, то сразу наводит в нём надлежащий, с её точки зрения, порядок. Находит укромное место и устраивает в нём склад, куда стаскивает всё съестное. Распознать наличие в доме крысы можно не только по шорохам под полом и в стенах. Начинают пропадать продукты. Привез я на кухню сетку картошки, поставил на пол в углу, а утром кормилица наша, тётя Шура негодует:

— Батюшка, ты же обещал нормальной картошки привезти, а привёз «на тебе, Боже, что мне негоже». Заглядываю на кухню и вижу, действительно, в сетке не картошка, а не пойми что, и самое главное, этого «не пойми что» совсем мало. Картошку обнаружили только через месяц, она была отсортирована и тщательно уложена в днище дивана, что стоит у нас в трапезной, там же лежали в порядке пропадания сухари, пряники, и даже почти полная упаковка печенья «Юбилейное».

Крысы готовы жить с хозяином в дружеском паритетном общении и взаимопонимании. Один раз я причащал старенькую бабушку. Пока готовил в комнате всё для причастия, слышу на кухне такое характерное: «шлёп»!

— Селёдка, — заволновалась старушка, и на кухню. Я за ней, гляжу суёт она руку под батарею и кричит, громко так:

— Давай сюда!

Возня, сопение — и у бабушки в руке большая селёдка с растерзанным хвостом. Бабушка довольна:

— Успела. Знаешь, какая она у меня бедовая, всё тащит. Глаз да глаз за ней нужен.

— За кем это, бабань? — интересуюсь.

— Да за квартиранткой моей, крыса у меня живёт, здоровущая.

Потом взяла ножик, отрезала от селёдки большую часть хвоста и бросила его под батарею:

— Ладно, на посолись, я ведь не жадная. Делиться надо, слышишь, квартирантка, а ты всё только для себя, понимаешь.

Я почувствовал отвращение.

— Мать, давай я в ЖКО зайду, попрошу крысу твою эту извести.

— Спаси тебя Бог, батюшка. Только Лариску мою травить не надо. Мы ведь с ней дружим, порой даже в одной постели спим. Она зимой ко мне в ноги заберётся, свернётся клубочком и спит. Я ведь человек одинокий, ни детям, ни внукам, никому не нужна, хорошо хоть крыса прибилась.

Крыса, животное внешне гадкое, но очень разумное, и вот что мне иногда на ум приходит: может, это не бабка крысу приютила, а крыса бабку пожалела.

А однажды я был свидетелем такого интересного случая. Это было задолго до моего рукоположения. Отслужили воскресную службу, и отец Нифонт, тогдашний наш второй священник, предлагает мне:

— Пошли со мной. В одной квартире помолиться надо. Хозяйка жалуется, что житья уже не стало от тараканов. Вот мы с тобой мученику Трифону молебен послужим, а потом святой водичкой дом покропим, они и уйдут.

— Тараканы боятся чистоплотных хозяек, батюшка, — отвечаю.

— Бывает, что и не всегда, — глубокомысленно заметил отец игумен, и мы проследовали по предложенному нам адресу.