В круге времен

– Знающие Выселки напугали Великие Дома гораздо сильнее и именно поэтому погибли. – Монах помолчал. – Любая война начинается со страха. Страх потерять то, что есть: богатство или власть. Страх не получить того, чего нет: богатства или власти. Страх заставляет проливать кровь и раздувать пламя войны. А страх за свою жизнь – самый сильный.

– Выселки настолько сильно напугали Тайный Город? – изумился Андрей.

– Не напугали, – качнул головой отец Алексей. – Продемонстрировали возможность. Выселки дали понять, что жизнь Тайного Города в их руках, и этого им не простили. – Ещё одна пауза. – Я не могу обвинять Великие Дома: они свято верили в то, что защищают свою жизнь, и предлагали договориться.

– Что же такого страшного знал Сказочник? – прошептал Ризнык. – Ведь даже Инквизиторы остановились, когда Великие Дома пообещали применить запрещенные арканы.

– Сказочник запрещенных не боялся. Он вообще ничего не боялся. И даже умирая, не плакал, не просил пощады, а боролся… – Монах кивнул на пыльную дорогу: – Сюда он приполз на третий год основания Забытой пустыни. Под это самое дерево. Зимой. Приполз окровавленный, почти разорванный пополам… В одной руке – деревянный жезл, в другой – какой-то свиток… Он почти ничего не видел и кричал, громко кричал. Но не от боли… И не плакал… Сказочник звал тогдашнего настоятеля – отца Серафима…

Но старец уже пришел и с содроганием смотрел на то, что ползло к воротам пустыни. На сочащегося болью человека, не позволяющего себе умереть. На гордого мага, который умер давным-давно, а теперь неожиданно оказался у стен пустыни. Старец содрогался и слушал то, что говорил Сказочник, выплевывающий слова пополам с кровью.

– Он попросил о помощи, и мы не смогли отказать, – закончил отец Алексей. – Так было.

– Подождите! – Вопрос возник с начала повествования, однако задать его Ризнык решил сейчас: – Вы рассказываете так, словно Сказочник появлялся в Забытой пустыни!

– Он приходил сюда, – ровно ответил монах. – К старцу Серафиму.

– Я знаю историю: Забытая пустынь появилась через тысячу с лишним лет после уничтожения Выселок.

Несколько долгих мгновений отец Алексей с улыбкой смотрел на Ризныка, после чего осведомился:

– Что вы знаете о Юлианском Круге, Андрей? Или просто: о Юлианском?

– Надо их на колбасу сдать, – мстительно прошипел Цукрам, торопливо надевая на руку часы. Сейчас злой Циркуль напоминал севшего на диету людоеда: губы задираются, то и дело обнажая жаждущие мяса зубы, в глазах – желание погрызть косточки и пламя костра под насаженной на вертел тушей. При этом пальцы адвоката дрожали, и строгий платиновый браслет никак не хотел застегиваться. – На краковскую колбасу… краковянку… с перцем и костями вперемешку…

Дикари судорожно передохнули, покачали головами, ятаганами и стволами дробовиков, но промолчали. Изменившиеся обстоятельства заставляли их проявлять разумную осторожность.

– Ты её есть будешь? – осведомился Кортес.

– Кого?

– Колбасу.

– Я достаточно зарабатываю, чтобы позволить себе приличную пищу. – Адвокат управился с часами и принялся поправлять галстук.

– То есть да?

– То есть нет.

– Тогда хватит о кулинарии, – повелительно предложил наёмник.

– Ты вообще за кого?

– Ни за кого, я навожу порядок.

– Это ты прислал сюда Красных Шапок?

По физиономии Цукрама было видно, что иск уже составлен, и встроенный в юридически подкованную голову калькулятор подсчитывает последние гроши компенсации – адвокат не планировал ошибиться даже в копейке. Однако Кортес не первый день жил в Тайном Городе и прекрасно знал, как следует обращаться с шасами. Наёмник не стал убеждать взбешенного адвоката в своей непричастности, а скромно улыбнулся и деликатно осведомился:

– Мне уйти?

И тема закрылась сама собой.

Обнадеженные Шапки перевели жаждущие взгляды на Цукрама, но тот поднял брови и важно пробасил:

– Не надо.

После чего закончил прения уничтожением на мельчайшие клочки густо исписанной бумажки, которая едва не стала вещественным доказательством страшных пыток.

Коряга тяжёло вздохнул.

– Что со спутником? – подал голос Кумар. И наконец-то высунулся из-за широких спин наёмников. – Вы его не трогали? Его кто-нибудь трогал?

– Нет.

– А Красные Шапки?

– Мы к машинке твоей не подходили, в реале. – Коряга шумно шмыгнул носом. – Мы не больные.

– Она небось током бьется, – добавил просвещенный Йога.

– И царапается, – закончил Натуга, посасывая палец.

– Зиль?

– Всё в порядке. – Учёный встал, потом сел, потом снова встал и для чего-то улыбнулся. – Аппарат готов к возвращению на орбиту.

– Нужно отправить его как можно скорее, – решил Урбек. – А то лежит здесь у всех на виду, пылится только…

– И царапается, – вновь сообщил Натуга.

– Заткнись.

– Урбек, у меня есть к тебе несколько вопросов, – с нарочитым спокойствием произнес Циркуль. И внезапно стал похож на длинную и немножко злую змею, наряженную в дорогой костюм дорогого юриста.

Барыга сделал вид, что не расслышал.

– Спутник запустим не раньше, чем освободится Яна, – предупредил Кортес.

– Я понимаю.

– Из центра не получится, придется везти за город.

– Согласен.