Читаем В кварталах дальних и печальных полностью

В кварталах дальних и печальных

В одной гостиничке столичной,завесив шторами окно,я сам с собою, как обычно,глотал дешевое вино.…Всезнайки со всего Союза,которым по хую печальи наша греческая муза,приехали на фестиваль.Тот фестиваль стихов и пеньяи разных безобразных пьесбыл приурочен к Дню рожденияпоэта Пушкина А.С.Но поэтесс, быть может, лицаи, может быть, фигуры ихменя заставили закрытьсяв шикарных номерах моих…И было мне темно и грустно,мне было скучно и светло, —стихи, и вообще искусство,я ненавидел всем назло.Ко мне порою заходили,но каждый был вполне кретин.Что делать, Пушкина убили,прелестниц нету, пью один.

1996

«Долго-долго за нос водит…»

Долго-долго за нос водит,а потом само собойнеожиданно приходити становится судьбой.Неожиданно взрослеем:в пику модникам пустымисключительно хореемили ямбом говорим.Не лелеем, гоним скукуи с надменной простотойпревращаем в бытовухумузы лепет золотой.Без причины не терзаемпочву белого листа,Бродскому не подражаем —это важная черта.А не завтра — послезавтрамы освоим твердый шаг,грозный шаг ихтиозаврав смерть, в историю, во мрак.

1996

«…Когда примерзают к окурку…»

…Когда примерзают к окуркузнакомые с речью уста,хочу быть похожим на уркупод пристальным взором мента.Ни Ада, ни Рая, ни Бога —чтоб нас прибирали к рукам,нам так хорошо, одиноко,так жарко и холодно нам.В аллее вечернего паркаты гневно сняла сапожок,чтоб вытряхнуть снег, — как подарка,я ждал нашей встречи, дружок.

1996

Недоуменье

…С какою щедростью могу я поквитатьсяс тем, кто мне выделил из прочих благ своихот дикой нежности ночами просыпаться,искать их, призрачных, не обретая их.Игра нелепая, она без всяких правил,снежинка легкая, далекая звезда,письмо написано, и я его отправилкуда неведомо, неведомо куда.Покуда ненависть сменяется любовью,живем, скрипим еще, но вот она пришла —как одиночество с надломленною бровьюв окошко бросится, не тронет и стекла.А как не бросится, а как забьется в угол,комочек маленький, трепещущий комок,я под кровать его, я в шкаф его засунул,он снова выскочил, дрожит и смотрит вбок.С кем попрощаемся, кого сочтем своими?Вот звезды, сгусточки покоя и огня…И та, неяркая, уже имеет имя —его не знаю я и выдумал не я.

1996