В кварталах дальних и печальных

Пела мне мама когда-то,
слышал я из темноты:
спят ребята и зверята
тихо-тихо, спи и ты.

Только — надо ж так случиться —

холод, пенье, яркий свет:
двадцать лет уж мне не спится,
сны не снятся двадцать лет.

Послоняюсь по квартире

или сяду на кровать.
Надо мне в огромном мире
жить, работать, умирать.

Быть примерным гражданином

и солдатом — иногда.
Но в окне широком, длинном
тлеет узкая звезда.

Освещает крыши, крыши.

Я гляжу на свет из тьмы:
не так громко, сердце, тише —
тут хозяева не мы.

1997

Кусок элегии

Н.

Дай руку мне — мне скоро двадцать три —
и верь словам, я дольше продержался
меж двух огней — заката и зари.
Хотел уйти, но выпил и остался
удерживать сей призрачный рубеж:
то ангельские отражать атаки,
то дьявольские, охраняя брешь,
сияющую в беспредметном мраке.
Со всех сторон идут, летят, ползут.
Но стороны-то две, а не четыре.
И если я сейчас останусь тут,
я навсегда останусь в этом мире.
И ты со мной — дай руку мне — и ты
теперь со мной, но я боюсь увидеть
глаза, улыбку, облако, цветы.
Все, что умел забыть и ненавидеть.
Оставь меня и музыку включи.
Я расскажу тебе, когда согреюсь,
как входят в дом — не ангелы — врачи
и кровь мою процеживают через
тот самый уголь — если б мир сгорел
со мною и с тобой — тот самый уголь.
А тот, кого любил, как ангел бел,
закрыв лицо, уходит в дальний угол.
И я вишу на красных проводах
в той вечности, где не бывает жалость.
И музыку включи, пусть шпарит Бах —
он умер, но мелодия осталась.

1997

Памяти друга

Ю. Л.[52]

Жизнь художественна,
смерть — документальна
и математически верна,
конструктивна и монументальна,
зла, многоэтажна, холодна.

Новой окрыленные потерей,

расступились люди у ворот.
И тебя втащили в крематорий,
как на белоснежный пароход.

Понимаю, дикое сравненье!

Но поскольку я тебя несу,
для тебя прощенья и забвенья
я прошу у неба. А внизу,

запивая спирт вишневым морсом,

у котла подонок-кочегар
отражает оловянным торсом
умопомрачительный пожар.

Поплывешь, как франт, в костюме новом,

в бар войдешь красивым и седым,
перекинешься с красоткой словом,
а на деле — вырвешься, как дым.

Вот и все, и я тебя не встречу

в заграничном розовом порту
с девочкой, чья юбочка короче
перехода сторону на ту.

1997

«Рейн Евгений Борисыч уходит в ночь…»