В лабиринтах памяти (СИ)

— Себ! — воскликнула девушка, щеки которой пошли красными пятнами.

— Но ведь это правда, — невозмутимо продолжил Себастьян.

— Я тоже скучал по твоей сестре, — улыбнулся Элайджа, глядя на смущенную Еву.

— Тогда, может, останетесь с нами на завтрак? Правда, она, — мальчик бросил быстрый взгляд на сестру, — просто ужасно готовит…

— Думаю, это ее единственный недостаток, — отозвался вампир, словно забыв о присутствии Евы в комнате, — если у вас есть мука, я могу испечь блинчики.

— Правда? — расширил синие глаза Себастьян.

— Да, — кивнул Элайджа, - покажешь мне кухню?

И через мгновение они скрылись за порогом, оставляя ошеломленную Еву одну.

========== Часть 21 ==========

Когда Ева появляется на кухне, Элайджа в ее фартуке стоит у плиты, держа в руках измазанный в тесте венчик, и они с Себастьяном что-то обсуждают весело смеясь.

Девушка замирает на пороге, не находя в себе сил оторвать взгляда от своих любимых мужчин, и ее губы помимо воли растягиваются в улыбке.

— Проголодалась, птичка? — поворачивается к ней Элайджа, после чего в комнате воцаряется полная тишина.

— Почему Вы так называете Еву? — непонимающе щурит глаза Себ.

— Потому, что она похожа на красивую маленькую птичку, — медленно говорит Элайджа, — и потому что она… моя девушка.

— Так вот почему ты не стала встречаться с доктором Габеном! — восклицает мальчик, переводя пытливый взгляд на сестру, — почему ты не сказала мне?

— Мы… — выдавливает из себя смущенная Ева, — мы это решили только сегодня.

— Поэтому Вы вернулись? — спрашивает у вампира Себастьян.

Элайджа утвердительно кивает, не сводя с Себе своих темных глаз.

— Поверь, я позабочусь о твоей сестре.

Мальчик молча смотрит на вампира, изучая его пытливым взглядом. Ева кусает губы, переводя глазами с брата на возлюбленного, пока Себастьян не спрашивает:

— Вы будете жить с Евой?

— Я бы хотел, чтобы вы жили со мной, — спокойно отвечает Элайджа, не отводя взгляда, — если твоя сестра согласится.

— В том классном доме у Западных ворот? Со старинной мансардой? — расширяет глаза Себастьян.

— А ты откуда знаешь, где он? — сводит брови Ева.

— Ну… — краснеет мальчик, — мне же было интересно, где ты работаешь.

Девушка закатывает глаза, качая головой, а Элайджа смеется, глядя на смущенного Себа.

— Так ты хотел бы в нем жить? — спрашивает вампир.

— Там красиво, — неопределенно отзывается мальчик, поднимая глаза на сестру, — но если Ева…

— Еву я уговорю, — улыбается Элайджа, и, не говоря больше ни слова, принимается за приготовление блинчиков.

Завтрак проходит за неторопливым обсуждением моделей гоночных автомобилей, в котором Ева не участвует, и восхвалением кулинарных талантов вампира, в котором девушке также не удается вставить и слова.

Ее брат, определенно, очарован Элайджей, и Ева, щуря глаза, думает о том, что Себастьян давно так легко не общался с кем-то кроме нее.

Когда с блюда исчезает последний блинчик, вампир поднимается со стула и вопросительно смотрит на Еву.

— Мы можем прогуляться до моего дома? Хочу кое-что сделать.

— Мне нужно в школу, — начинает было девушка, но брат, смеясь, перебивает ее.

— Сегодня же выходной, Ева!

Элайджа улыбается, глядя на заливающуюся румянцем возлюбленную, которая встает из-за стола.

— Ты не против, побыть один? — спрашивает Ева у брата.

— А я могу поиграть в «Всадников и Драконов»?

— О, небеса, — закатывает глаза девушка, — только не долго, я скоро вернусь.

Себастьян невинно улыбается, подмигивая Элайдже, и исчезает в своей комнате.

— А что ты хочешь сделать? — спрашивает Ева, поворачиваясь к вампиру.

— Думаю, дому не помешает некоторое обновление, — отвечает он, и сжимает в своей ладони тонкие девичьи пальцы, — поможешь мне, птичка?

Девушка молча кивает, заливаясь румянцем, и они исчезают за порогом ее дома.

Еве кажется, что они обходят все магазины Маноска, прежде чем Элайджа выбирает новое постельное белье, несколько картин, керамическую посуду. Он не выпускает ее дрожащую ладонь из своей руки, и девушка каждый раз краснеет, ловя любопытные взгляды жителей городка, со многими из которых она знакома. Апогей ее смущения наступает, когда в винном магазине они сталкиваются с Мари, которая не может оторвать ошеломленного взгляда от невозмутимого Элайджи, который нисколько не стесняясь, притягивает Еву к себе, изучая пыльную бутылку бордо, и целует ее в пылающую щечку.

— Привет, мышка, — выдавливает из себя Мари, вспоминания старое детское прозвище.

— Здравствуй, — тихо отзывается девушка и, прикусывая губу, переводит взволнованный взгляд на Элайджу, который лишь коротко кивает дочке владельца бара.

— Что-то тебя совсем не видно, красавчик, — соблазнительно улыбается она, пытаясь привлечь внимание вампира, — неужели эта жалкая…

Но не успевает Мари закончить свою язвительную фразу, как ледяной голос Элайджи перебивает ее, и он тихо, но твердо говорит, глядя прямо в голубые глаза:

— Ты навсегда отстанешь от Евы. Больше никогда не посмеешь ее оскорбить или распустить о ней сплетни. Ты забудешь меня, и то, что я тебе это внушил. Иди.