В лабиринтах судьбы

– Что же получается, Сергей Степанович? Бюджет города не рассматривался и никем не утверждался. Его просто не существует. Мэр города Вольский распоряжается финансами, как ему вздумается. Сам лично выделяет беспроцентные ссуды и кредиты, раздаёт дорогостоящие подарки. Планирует финансирование сомнительных проектов, которые никто не просчитывал. Выгодны ли они городу? Нужны ли вообще? Мне, откровенно говоря, стыдно за ту программу, которую придумал мэр и назвал её программой развития производства. Цех по переработке костей животных, цех по переработке шкур животных, вертолётное сообщение с областным центром, троллейбусное сообщение с посёлком металлургов, ветряная мельница и тому подобное. Барин-самодур с больным воображением. Кто-то же должен его остановить? Если руководители предприятий стараются не замечать его амбиций, а он буреет с их молчаливого согласия, значит, поправить его, поставить на место сможет лишь какая-то другая сила. Эту силу я вижу в народе, в обиженном и униженном народе. Он весь перед вами.

– Что предлагаешь, Алексей Петрович? – мягко вклинился в речь Жигарёв. – Уж не последовать ли нам примеру русских бунтарей?

– Отчего бы и нет? Только с той лишь разницей, что времена сейчас другие, стало быть, и методы должны быть цивилизованные, не убийственные.

– Как всё это вы себе представляете? – лицо Сергея Жигарёва тронула едва заметная улыбка.

– Вы не улыбайтесь, Сергей Степанович. Путь забастовки – единственно правильный путь в нашем случае. Барин не понимает, что творит. Составим программу, определим перечень вопросов и выдвинем ультиматум.

– Но, позвольте заметить, Алексей Петрович, забастовки на объектах энергетики запрещены законом.

– Никто не сможет нас упрекнуть, если мы проведём акцию протеста в обеденный перерыв.

– Прав Алексей Петрович, – поддержал предложение Моршакова начальник цеха водоснабжения Савельев. – Пусть мэр услышит мнение народа. А то ему все интимные отверстия зализали, а правду по карманам рассовали.

Он строго посмотрел на Жигарёва.

– Да и директора подозрительно отмалчиваются.

– Ясно, бунт на корабле, – с грустью сказал Жигарёв. – Но не тревожьтесь, Виктор Андреевич, я отмалчиваться не намерен. Моя позиция противоположна вашей, хотя и в предложении Моршакова вижу рациональное зерно. Запретить забастовку я не в праве, но предупредить обязан. Вы недооцениваете Вольского и не задумываетесь о последствиях. Может случиться так, что один час молчаливого стояния под окнами администрации только усугубит ситуацию. Потом и я не смогу что-либо поправить.

– Мы пойдём до конца, – подвёл итог дискуссии Моршаков.

– Хорошо. Вопросы есть? Дополнительные предложения?

Начальники подразделений потупились, молчали.

– Молчание – знак согласия. Тогда, пожалуй, у меня на сегодня всё. За работу. Очень надеюсь на вашу сознательность и понимание. Все свободны.

Люди разошлись, секретарь осторожно прикрыла дверь. В кабинете стало пусто и тихо. Сергей взглянул на перекидной календарь, испещрённый многочисленными записями, отыскал ту, которая ему была нужна, и посмотрел на циферблат командирских часов.

«Время ещё есть, – подумал он. – До совещания у мэра оставалось два часа. – Проеду я по трассе, да посмотрю на всё собственными глазами».

Глупое распоряжение Вольского не укладывалось в голове. Задумал глава пустить троллейбус в посёлок металлургов. Да, населённый пункт удалён от города. Да, автобусы утром и вечером переполнены. Да, люди опаздывают на работу. Проблема обычная для всех российских городов и городков. Но каким образом, запуская троллейбусный маршрут, можно снять напряжённость? Не проще ли увеличить количество рейсов в часы «пик»? Недоумевали все, но молчали. Сергей понимал руководителей городских организаций. Попробуй они возразить, как тут же перестанет журчать и до того слабенький денежный ручеёк из администрации. Денег в городе недостаточно, но даже эта скудная часть находится в распоряжении спесивого царька. Захочет – заплатит по договору, не захочет – не облагодетельствует. И будет руководитель месяцами ждать своей очереди.

Вольский был отставным милицейским полковником. До избрания возглавлял городское отделение ГАИ. Жигарёв испытывал к нему огромное чувство неприязни, поражался его примитивности и непостоянству, безрассудству в использовании власти. Марк Сергеевич Вольский любил, когда его называли мэром. Многим подчинённым не нравилось это иностранное слово, но называли они его так, как желал властелин.

Жигарёв не называл его никак. Как пасынок, который не может пересилить себя и назвать отчима папой. В законе «О местном самоуправлении» нет должности «мэр», есть глава местной администрации.

«Пусть всё будет по закону, – рассудил Сергей. – Придраться будет не к чему».

Директор сел в машину и направился в посёлок. Ему предстояло доложить сегодня на совещании, можно ли к существующим опорам наружного освещения подвесить питающие провода для троллейбуса.