В лабиринтах судьбы

— Фрося, ты где?

— Здесь я, Стёпа, рядом.

Сегодняшняя Фрося сидела рядом и тихонько плакала. Она поняла, что её Степану осталось жить совсем немного.

— Куда ты подевалась? — крикнул он и не услышал своего голоса.

В ослепительно белых лучах вдруг появились люди. Они стояли безмолвно и приветливо улыбались. Степан стал вглядываться в их лица и обнаружил: перед ним предстали те, кого давно уже нет в живых.

— Ну, вот мы и встретились, Степан! — радостно воскликнул один из мужчин. В нём Степан узнал погибшего в сорок третьем командира взвода. — А ты переживал, когда меня убили. Сожалел, что не успел попрощаться. Помнишь?

— Я-то помню, Васильевич, а ты как можешь знать про это?

— Придёшь к нам — сам обо всём узнаешь. Здесь всё по-другому.

«Почему Фрося прощается со мной, а эти люди с нетерпением ждут у себя? И все говорят какими-то загадками. Странно всё как-то», — подумалось Степану.

— Ничего странного, — отозвался командир взвода. — У нас такие явления естественны, привыкнешь и ты со временем. Я вот и мысли твои читаю, и желания угадываю.

— Да-а, — согласился Степан. Сощурившись, стал вглядываться в другие лица. Неподалёку стояла девушка, и он узнал её.

— И ты здесь, Аннушка?

— Да, папа, и я здесь, — тихо отозвалась дочь. — Много нас, посмотри. Аннушка повела рукой в сторону остальных. — Все мы давно не виделись с тобой и рады встрече.

Их лица прояснились, и можно было узнать каждого. Потом они исчезли. Ослепительный свет вспыхнул с новой силой и подул сильный ветер. Но дуновение было приятным и ласковым. Степана приподняло над землёй, он стал подниматься всё выше и выше…

Глаза медленно открылись, но Степан уже не мог отличить прошлое от настоящего, потому что временная грань исчезла навсегда. Наступило успокоение, плавно перешедшее в небытие.

Ефросинья заревела навзрыд, а потом неистово закричала…

На похороны съехались все родственники, задерживался лишь Сергей Степанович. Накануне смерти отца он отбыл в командировку в Москву. Поехал оспаривать тарифы в Федеральную энергетическую комиссию, потому что был не согласен с решением областного органа. Жигарёв не стал вести бесполезную переписку, взял билет на самолёт и улетел в столицу. Ему удалось решить вопрос положительно, прежде чем его отыскало известие о смерти отца.

Сергей Степанович рассчитался за проживание в гостинице и поехал в аэропорт. Вылететь ближайшим рейсом не удалось. В Свердловске мела пурга, рейс откладывался на неопределённое время.

Жигарёв болтался в Домодедово, не зная, как ему лучше поступить. Можно отправиться и поездом, но такой вариант, конечно же, был рискованным. Сообщения Москва — Пермь не существовало, в любом случае нужно было ехать до Свердловска, и только оттуда в Пермь. При таком раскладе Сергей мог опоздать на похороны. Оставалось надеться только на Всевышнего.

В это самое время в другом конце зала металась в поисках междугороднего телефона-автомата женщина в длиннополой шубе. Было два часа ночи. Она тоже не могла улететь в Свердловск и заметно нервничала. Ей требовалось срочно позвонить.

— Чёртова столица, — ругалась она вполголоса, вешая трубку очередного аппарата, хранящего полное молчание.

Женщина отыскала справочное бюро, но окошечко информатора, как и следовало ожидать, в ночное время оказалось зашторено.

— В провинции нет такого бардака, как здесь, — продолжала возмущаться женщина. — А тут можно задернуть занавеску и спать спокойно.

На скамейке, опершись рукой о подлокотник, дремал мужчина. Рядом с ним пустовало место. Женщина подошла и опустилась на сиденье. Мужчина пошевелился и открыл глаза.

— Шторка давно задёрнута, не заметили? — обратилась она, бросив на мужчину мимолётный взгляд.

— С вечера, пожалуй, в окошке никто не мелькал. — Мужчина повернулся лицом к женщине.

Она хотела спросить ещё о чём-то, лицо её медленно вытянулось от удивления.

— Сережа… — прошептала она. — Ты… ты как здесь оказался?

— Собственно говоря, так же, как и ты, Марина. Собираюсь улететь.

Они замолчали и долго смотрели друг другу в глаза.

— Послушай, — очнулась Марина, — пока я тут носилась по залу, видела одну кафэшку, кажется, работает. Может, присядем, поговорим.

— Хорошо, веди, — согласился Жигарёв.

Они отыскали уютное кафе и заняли крайний столик. Полусонная официантка с недовольным видом приняла заказ.

Марина прекрасно выглядела. Двадцать три года, пролетевшие после расставания с Сергеем, почти не изменили её внешность. Всё те же роскошные волосы до плеч, карие глаза с необычайно чистыми белками всё так же лучились нежным светом. Чуть вздернутый вверх носик, смешливые губы, и только мелкие морщинки на верхней губе выдавали её возраст.

Марина была весела, много и охотно рассказывала о себе, о своём сыне, о том, как работается ей с мужиками-нефтяниками.

— А с тобой что творится, Серёжа? Ты чем-то удручён?

— А что, очень заметно? — искренне удивился Жигарёв.

— Да. Какой-то бледный, встрёпанный.

— Всё в норме, если не брать во внимание тот факт, что лечу я на похороны отца. Вот и издёргался весь: успею, не успею.

— Извини, Сережа. У тебя горе, а я, дура, веселюсь, порхаю.