В лабиринтах судьбы

— Зря ёрничаешь, Марат, — упрекнул друга Сергей Жигарёв, назвав его по имени, как всегда. — В чём-то Костя прав. Группа у нас сводная, часть солдат из молодняка. Они ещё вчера стояли перед нами с вещмешками и шинелями в скатку. Есть определённые сомнения.

— Какие ж они молодые, если прошли учебку в Союзе. Шесть месяцев полной программы бойца спецназа, — не согласился Марат. — Он тоже, в сущности, пацан, — Суванкулов показал пальцем на Даничкина.

— Что!? Это кто пацан? Я!? — Костя вскочил на ноги, принял стойку, глаза блестели гневом.

— Стоп-стоп, мужики, — поднялся Сергей и вовремя встал между спорщиками. Марат уже готов был к поединку.

— Вы что, очумели? Очнитесь, горячие парни из спецназа!

Сергей ухватил Даничкина за локоть и спокойно произнёс:

— Чего взбеленился? По возрасту ты старше их всего на пару лет. Это и имел в виду Марат. И ничего другого, понял?

— Да, конечно, ничего другого, со злой усмешкой повторил Костя.

— Меченый прав. Только это я и имел в виду. Ты скоро получишь звание офицера, ты заместитель командира группы. Такой факт говорит о многом. Понял?

— Понял, — хмуро ответил прапорщик и побрёл в палатку.

— Знаешь, что его тревожит? — Сергей пристально посмотрел в лицо Суванкулова.

— Что?

— Тоже, что и нас с тобой.

— Говори, не догадываюсь.

— Завтра наш первый самостоятельный бой.

— Ну?

— Ты убивал когда-нибудь?

— Не знаю. На прошлых выходах стрелял в «духов», кажется, попадал.

— Вот-вот, кажется. А Костя прокручивает операцию в голове и не исключает возможности рукопашной схватки с душманами. Ему западло сломаться. Два года в десанте учили выживать, убивать. Шесть месяцев — в спецшколе. Тоже учили. А завтра — экзамен. Понимаешь?

Суванкулов неопределённо пожал плечами.

— Раз учили — будем убивать. Представь, что они бараны. Их надо резать и точка.

Сергей смотрел на друга и не узнавал его. Совсем недавно тот говорил тоном рассудительного человека, жизнелюба, и вдруг в глазах его появился незнакомый блеск, похожий на холодный огонь в глазах волка.

«Что это? Неужели он и был таким — холодным, расчётливым, жестоким? Или я совсем мягок и нерешителен»? — подумалось Сергею.

— Пошли готовиться к выходу, — буднично произнёс Марат и, хлопнув Сергея по плечу, весело улыбнулся. Взгляд был обычным, доброжелательным, чуть с прищуром.

— У меня всё готово, — так же спокойно сообщил Жигарёв.

Когда из-за гор появилось бледное лицо луны, из парка выкатили БМПэшки. Офицеры приказали грузиться, и солдаты впрыгнули на броню, получая последние наставления. Гусеничные машины, изрыгнув несколько облачков чёрной гари, ушли в ночь.

Жигарёв посмотрел в звёздную бездну неба и вспомнил ту, последнюю свою ночь в посёлке Лисьи Гнёзда. Вот также смотрел он в небо, и звёзды были теми же самыми. Видел Венеру. Вот она здесь, светит ярче других, переходя за ночь с одного края неба на другой. Но те ли тут звёзды, что были там? Вернее, такие же или нет? Сергей вглядывался в небо, задрав голову. Какие-то чужие, холодные. От них исходят пустота и тревога. Небо казалось плотным и тяжёлым. Оно, словно живое, медленно опускалось к земле и готовилось раздавить своей тяжестью горы, технику, людей. И луна, как и остальные звёзды, являясь одной из частиц этого чёрного тяжёлого бархата, смотрела на людей безрадостно и даже устрашающе, как бы напоминая о предстоящем бое и возможной смерти. Лица солдат хмурые и такие же бледные, как сама луна.

Чёрное небо и смертельно-бледная луна мгновенно сделали ночь тревожной, и она напрочь выветрила из голов солдат напутствие замполита роты. Он очень старался наполнить сердца бойцов бесстрашием, хотел, чтобы ему верили, брали с него пример.

Когда над вершинами гор ещё догорал закат, старший лейтенант неторопливой походкой выплыл из палатки. На нём полевая форма, хромовые сапоги начищены до блеска. Лицо выбрито до синевы и было сродни его хромовым сапогам, так же блестело, только не давало отражения. Портупея затянута на талии. На погонах ярко блестели три звезды старшего лейтенанта. Старший сержант Сильнов в полную силу могучих лёгких орёт:

— Равняйсь, Сми-ирна-а!

Строй замирает, Сильнов подбегает к замполиту с докладом. Замполит поднимает ладонь к козырьку панамы, выслушивает доклад, здоровается. Разноголосый хор молодых лужёных глоток отзывается эхом. Старлей подаёт команду «Вольно». Сильнов дублирует. Начинается завоевание сердец воинов-интернационалистов. На фоне серого уныло-мрачного пейзажа степи и гор звучит пламенная речь.