В лабиринтах судьбы

— Ну, идёмте, парнёмся, — негромко произнёс Александр Григорьевич и первым встал из-за стола.

За ним последовали остальные. Вскоре послышались приглушённые дверью вскрики от жаркого веника и женские стоны вперемежку с ахами и охами.

После банных утех гости, и хозяин с Тезисом вновь восседали за столом — красные, потные и расслабленные. Разговор стал более конкретным. Вопросы Баклана, словно плеть, хлестали гостей и ставили в тупик.

— Назовите мне точный срок поставки груза. — Глаза бывшего зека двумя острыми шильцами принялись дырявить лица военных.

— Ну, это трудно очень… — начал было говорить компаньон полковника, но Баклан прервал его, не дав договорить.

— Если сами не можете определиться, срок назначаю я. Десять дней с этого часа. У нас всё поставлено на поток. Опоздаете — будете носиться со своим коксом и гер-герычем, как с писаной торбой, самостоятельно. Мы найдём другие каналы.

— Ну, хорошо, хорошо, — согласился суетливо полковник. — Завтра же свяжусь с Кабулом, уточню, доложу.

— Уже теплее, — заметил Баклан удовлетворённо. — А то я подумал было, что за странные вещи происходят? Делаем одно дело, а все проблемы ложатся на плечи компаньона. Уж не пересмотреть ли сумму сделки, как думаешь, полковник? — надменно спросил хозяин дачи.

— Не мне решать подобные вопросы, — угрюмо ответил Василий Георгиевич.

При обсуждении темы финансов и гонораров он чувствовал себя свободным. В таком случае он брал тайм-аут и ехал советоваться к генералу. Этим нюансом неоднократно пользовался Баклан, когда ему требовалось время. Он сводил разговор в русло финансов, и решение проблемы зависало на несколько дней, а то и недель. Баклан успевал проворачивать свои дела, делая это вполне успешно.

— Впрочем, сумма сделки меня не интересует, — доставая из пачки очередную сигарету, задумчиво проговорил авторитет. — Я назвал своё условие, ваше дело — решать.

— Вы же знаете, как поступает в таких случаях генерал Зиновьев, — полковник внимательно заглянул в лицо собеседника.

— Как? — спокойно спросил Баклан.

— Он не примет вашей отставки, последствия могут приобрести гибельный характер.

— Угрожаешь? — Баклан испытующе уставился на полковника, рука, державшая кружку с пивом, слегка дрогнула.

— Отнюдь, Александр Григорьевич. Предупреждаю, потому что знаю характер генерала. Он не позволяет путнику, свернувшему с тропы, сделать ни одного шага.

Полковник пьяно осклабился. Он успел хлебнуть с девицами водочки и, смешав её с пивом, теперь сидел напротив авторитета заметно осоловевший. Он был офицером связи в штабе министерства обороны и держался с окружающими его людьми высокомерно. Но не с Бакланом. При первой же встрече Баклан поставил на место хамоватого офицера. Вот уже года два, как тот не позволял себе подобного отношения к авторитету. Видимо, ему разъяснили впоследствии, как следует разговаривать с ворами вообще, если хочешь иметь с ними какие-либо дела. В последующие встречи полковник держался на равных и даже чуть заискивал перед хозяином дачи. Иначе могло и не быть застолья за счёт хозяина, и девиц для утехи тот не привезёт. Сейчас он, захмелев, вероятно, потерял над собой контроль, и наглым взглядом наблюдал за реакцией Баклана, делая про себя, наверное, какие-то выводы.

Баклан перешёл на «вы». Все, кто имел с ним дело, знали: Баклан достиг предельной черты гнева, после которой не следует задавать лишних вопросов. По лицу бывшего зека собеседник понимал: разговор принимает крутые обороты.

— А вы, Василий Георгиевич, передайте своему генералу, что я не намерен добровольно лезть в мышеловку. У меня есть сведения, что прокурор и оперы из КГБ наступают в Афгане вам на пятки. И будьте уверены: недалёк тот день, когда они доберутся и сюда, глянут своим всевидящим оком на разрытые могилы…

У Романа Гайворонского было странное свойство характера. Впадая в крайнее недовольство, раздражаясь, он мог тут же преобразиться в совершенно другого человека, став неожиданно для всех сентиментальным и снисходительным. По всей вероятности, излишне принятый на грудь алкоголь действовал на него по-особому, не как на всех грешных. Баклан вдруг улыбнулся, подобрел.

— Ну, ладно. В общем-то, здесь всё понятно. Настораживает другое. Кто виноват, что легавые что-то унюхали? Круг наших связей ограничен. А утечка информации прошла. Значит, либо в Афгане прапоры по пьянке проболтались, либо твои разговоры с Кабулом прослушиваются. Делайте выводы с генералом сами, да поскорее.

— Вы думаете, мои люди…

— А чьи? Не мои же законники?

— Ну…, это мы узнаем вскоре, — лицо полковника Снорова помрачнело.

— Во всяком случае, вина в провале, если он произойдёт, будет на вашей стороне, — без тени сомнения упрекнул Баклан военных.

— Пронесёт, не впервой кагэбэшники морги трясут. У них мозгов не хватит, чтобы за груз зацепиться. Так, в очередной раз проверяют случаи мародёрства, не более.

— Дай-то бог, чтобы все трудности только в штанах отложились.

— В каких штанах? — непонимающе спросил полковник.

— Тех, в которые наложили твои организаторы ритуальных услуг.

— А-а, — пьяно скривился Сноров.