В лабиринте секретных служб

— Лионский монетный двор, — ответил Бастиан, поливая свою утку вытопившимся жиром.

— Отлично! У меня обширная коллекция печатей монетных дворов и банков, — сказал Томасу доктор, показывая ему свое собрание. Доктор взял соответствующий штемпель, изготовленный из линолеума, обмакнул его в оливковое масло и быстро приложил к еще мягкой поверхности слитка. Раздалось шипение, показался огонь, и доктор мгновенно отдернул руку. На слитке появился оттиск, точно такой, какие выбивали на монетном дворе в Лионе.

— Пепел, остатки масла я оставлю, — сказал доктор, — настоящие слитки тоже не очищают.

— А если обнаружат подделку? — спросил Томас.

— Практически невозможно, — покачал головой Буле, — свинцовое ядро со всех сторон залито трехмиллиметровым слоем золота. Покупатель проверяет подлинность кислотой и камнем. Камнем царапает по слитку, на камне остается полоска золота. Эту полоску проверяют кислотой различной концентрации и таким образом устанавливают пробу золота. Если золото остается на камне после применения самой концентрированной кислоты, — значит, это проба девятьсот девяносто девять и девять десятых. Именно такая у нас и есть! — Вдруг доктор стал принюхиваться. — Матерь Божья, как пахнет! Это ваша или его утка?

К обеду господа приступили часом позже. Ели молча, сначала жареную утку, потом утку по-пекински. Рядом остывали три первых слитка. Покончив с едой, Бастиан вытер рот и посмотрел на маленького доктора.

— Итак, Рене, какая лучше?

Доктор с несчастным видом смотрел на обоих поваров — на Бастиана и Томаса, на Томаса и Бастиана. Огромные кулаки Бастиана сжимались и разжимались. Наконец доктор пробормотал:

— Видите ли, это невозможно сказать в двух словах. С одной стороны, твоя утка, Бастиан, а с другой, конечно…

— Да, да, — перебил его великан, — ты уже наделал в штаны со страху, что я тебя пришибу. Я сам рассужу! По-пекински была лучше! — Он ухмыльнулся и хлопнул Томаса по спине. — Я старше, и я предлагаю перейти на «ты», зови меня Бастиан.

— А ты меня — Пьер!

— Пьер, я был всю жизнь дураком с моей жареной уткой, почему я не встретил тебя раньше. Знаешь ли ты еще кухонные рецепты?

— Да, несколько, — скромно ответил Томас.

Бастиан засиял. Он смотрел на Томаса с симпатией и уважением. Его обжорство победило его же ревность.

— Пьер, знаешь, что я думаю? Это начало доброй дружбы между нами.

Бастиан был прав. В 1957 году на вилле, расположенной на Цициленаллее, эта дружба была свежа и крепка, как и в этот первый день. За 17 прошедших лет многие сильные мира сего испытывали страх перед этой дружбой.

— Твоя утка, Бастиан, была хороша, — сказал Томас. — Правда, хороша. Я приготовил еще десерт. Угощайтесь, но сам не могу съесть ни кусочка. Если это сделаю — буду мертвым.

Пророческие слова…

«Кёльн, 4 декабря 1940 года.

От: Абвер. Кёльн.

Кому: Шефу абвера, Берлин.

Секретно.

№ 135 892 (С).

Возвратившись из Лиссабона, почтительно доношу, господин адмирал, о смерти агента-двойника и предателя Рейха Томаса Ливена, он же Жан Леблан.

17 ноября 1940 года в 9.55 (местного времени) Ливен был застрелен во дворе дома 16 на Рио до Поко дель Негрос. В момент убийства он был замаскирован под Лазаря Алькобу, с которым находился в тюрьме. Несмотря на то, что португальские власти делали все возможное, чтобы скрыть происшествие и его детали, мне удалось установить, что Ливен был убит наемным убийцей, оплаченным британской разведкой. Как вы уже знаете, господин адмирал, Ливен продал фальшивые списки французской агентуры и англичанам.

Я сожалею, что мне не удалось доставить его живым в Рейх.

Хайль Гитлер!

Фриц Лооз. Майор, руководитель абверштелле. Кёльн»

Часть 2 Во главе гангстеров Марселя

6 декабря 1940 года после полудня господа Хунебелле и Фабре нанесли визит адвокату Жаку Берго, проживавшему в гостинице «Бристоль», который принял их в салоне занимаемого им апартамента.

Французский покупатель, находящийся на службе гестапо, был в голубом халате, в кармане которого торчал шелковый платочек. От купца пахло освежающим одеколоном. Он запротестовал при виде Бастиана:

— Что это означает, месье Хунебелле? Я не знаю этого господина и хочу иметь дело только с вами!