В лапах страха (СИ)

«Но ведь и это ещё не самое страшное, – продолжало копошиться в голове, силясь окончательно подавить или запутать. – Некоторые индивиды всё же прозревают. Даже пытаются что-то предпринять, однако их отчаянные попытки уже изначально оказываются обречёнными на провал, – в современном мире невозможно что-то доказать, когда ты абсолютно один. Только если это позволит сделать некто заинтересованный. А это уже совершенно другой расклад. Игра по чужим правилам. Игра в поддавки. Такова система: ей плевать на частности, важно лишь сохранить существующий расклад. А до изнасилованной собственным папашей девочки, ей элементарно нет дела, – по сути, в глазах сытой общественности, бедняжка сразу же превратилась во что-то очень призрачное и эфемерное, что можно лишь спонтанно пожалеть, в который уже раз недоумевая, куда же всё-таки смотрят органы опеки и милиция».

Вячеслав Сергеевич невольно вспомнил самодовольное лицо отца девочки – так обычно улыбается неготовый к уроку ученик, когда уже прозвенел спасительный звонок на долгожданную перемену, и он, зная свои права, просто уверен, что больше ему ничто не угрожает. Это и не улыбка даже. Так, злобный оскал хищника... Словно откуда-то из глубин подсознания на миг выглянуло нечто, доселе неизвестное земной науке, что пока ещё остаётся заточённым внутри, хотя и отчаянно стремится поскорее прорваться наружу, чтобы установить повсюду свои порядки. Или хотя бы, для начала, попробовать на вкус людские мораль и нравственность – не отдают ли гнильцой уже сейчас? Ведь в этом случае, многое упростится до невозможности.

Но это всё так – крик отчаяния, что возникает в груди, когда опускаются руки, за неимением возможности отстоять законную справедливость. Или хотя бы побороться за неё.

Отец девочки развязно посмотрел на Вячеслава Сергеевича и ухмыльнулся щербатым ртом, полным жёлтых зубов, будто говоря: «Ну что, доволен, борец за справедливость? Лихо я всех вас уделал?! Или ещё помахаться хочешь?»

Уже там, в мрачном здании городского районного суда на улице Ленина, Вячеслав Сергеевич понял, что это был далеко не единичный случай, когда молчаливой и немного странной Лене приходилось лицезреть гениталии собственного папаши. Вывод напрашивался сам собой. В свете всего уже случившегося – и того, что, вне сомнений, ещё произойдёт, благодаря оправдательному вердикту судьи, – девочку ждало мрачное будущее, состоящее из тычков, шпыняний, обидных прозвищ и злорадного смеха.

«А дальше и того хуже: ранняя беременность «по залёту», аборт, потеря репродуктивных способностей, стресс, депрессия, какой-нибудь притон, наркотики, передозировка, смерть. Даже если обойдётся без наркоты – снова смерть! Нервный срыв на фоне домогательств отца, всё та же депрессия, суицид. Замкнутый круг какой-то получается».

В тот же день Вячеслав Сергеевич подал протест на решение районного судьи, который счёл все факты, приведённые обвинением, клеветой и необоснованными домыслами, не имеющими ничего общего с реальными событиями, имевшими место в тот злополучный вечер. Девочка настолько подавлена – ввиду смерти матери, – что, оказывается, воспользоваться представившимся случаем мог всякий – даже кто-нибудь из одноклассников или друзей, – но уж никак не её родной и любящий папочка, который на всё готов пойти ради блага единственной дочурки. И вот как раз этого ВСЯКОГО и следует ловить любыми доступными способами, чтобы передать в руки правосудия. А то, видите ли, в нашей стране вечно привыкли искать крайних, тем более, задумали повесить вину на ни в чём не повинного гражданина, который исправно платит налоги и в одиночку воспитывают дочь-подростка! Совесть нужно иметь, господа, а не подозрительную натуру! Постыдились бы.

Вячеслав Сергеевич понимал, что его отчаянная попытка пойти против системы – яйца выведенного не стоит. Потому что и он сам является частью этой системы. А значит и погибнет вместе с ней... вместе с девочкой, вместе с этикой, вместе со светом. Однако в душе он по-прежнему верил, что пока дело находится «в разработке» – так как по-прежнему ищут ВСЯКОГО причастного, – ничего страшного не произойдёт. Этот гад не посмеет приспустить штаны! О том, что будет дальше, когда дело подошьют в архив, за неимением улик и подозреваемого, он уже думал не раз...

Вячеслав Сергеевич мельком глянул на висевшие у выхода часы и на секунду замешкался.

- Как всё прошло? – послышалось откуда-то со стороны, отчего учитель невольно вздрогнул. – Никто на сей раз не подрался, не учудил чего?

- Нет, дядя Ваня, – облегчённо улыбнулся Вячеслав Сергеевич. – Самых буйных мы заранее отсеяли.

- Оно и правильно, – вздохнул школьный сторож дядя Ваня из-за своей обшарпанной парты, задвинутой в угол стены. – Футбол нынче посмотришь – так там тоже особо с хулиганьём не цацкаются. Не хочешь мячик гонять по добру – и дуй отсюдова! Карточка-то красная – она у судьи одна конечно, а вот терпение – не безграничное. Тока вынимай и в нос тыкай всяким оболтусам!

Вячеслав Сергеевич подошёл к ворчливому старику.

- Как там наши-то сыграли?