В лесах (Книга 1, часть 2)

- Так оно, так,- молвил Патап Максимыч.- Про то ни слова. "Чти отца твоего и матерь твою" - господне слово!.. Хвалю, что родителей почитаешь... За это господь наградит тебя счастьем и богатством. Алексей вздохнул.

- Да, Алексеюшка, вот ноне великие дни. В эти дни праздное слово как молвить?..- продолжал Патап Максимыч.- По душе скажу: не наградил меня бог сыном, а если б даровал такого, как ты, денно-нощно благодарил бы я создателя. Робко взглянул Алексей на Патапа Максимыча, и краска сбежала с лица. Побледнел, как скатерть.

Такой же перед ним стоит, как в тот день, когда Алексей пришел рядиться. Так же светел ликом, таким же добром глаза у него светятся и кажутся Алексею очами родительскими... Так же любовно, так же заботно глядят на него. Но опять слышится Алексею, шепчет кто-то незнакомый: "От сего человека погибель твоя". Вихорево гнездо не помогло...

- Что ты?.. Аль неможется?..- спросил Патап Максимыч.

- В красильне все утро был, угорел, надо быть,- едва внятно ответил Алексей.

- Эх, парень!.. Как же это ты? - заботливо сказал Патап Максимыч.- Пошел бы да прилег маленько, капусты кочанной к голове-то приложил бы, в уши-то мерзлой клюквы.

- Нет, уж я лучше, если будет ваше позволенье, домой побреду; на морозце угар-от выйдет,- сказал Алексей.

- Ну, как хочешь,- отвечал Патап Максиммч.- Да неужто тебя пешком пустить?.. Вели буланку запречь, отъезжай. Да теплей одевайся, теперь весна, снег сходит. Долго ль лихоманку нажить?

- Благодарю покорно, Патап Максимыч,- низко поклонясь, сказал Алексей.- Уж позвольте мне всю святую у тятеньки пробыть,- молвил Алексей.

- Всю неделю? - угрюмо спросил Патап Максимыч.

- Уж всю неделю позвольте,- отвечал Алексей.

- Ну, неча делать... Прощай, Алексеюшка,- вздохнув, промолвил Патап Максиммч.

- Счастливо оставаться...- низко кланяясь, сказал Алексей.

- Постой маленько, обожди... Я сейчас,- перервал его Патап Максимыч, выходя из горницы.

Алексей стоял, понурив голову. "Как же он ласков, как же милостив, душа так и льнет к нему... А страшно, страшно!.."

Воротился Патап Максимыч. Подойдя к Алексею, сказал:

- Похристосуемся. Завтра ведь не свидимся... Христос воскресе!- Воистину Христос воскресе! - отвечал Алексей. Патап Максимыч крепко обнял его и трижды поцеловал, потом дал ему деревянное красное яйцо.

- Будешь дома христосоваться - вскрой - и вспомни про меня, старика. Слеза блеснула на глазах Патапа Максимыча.

- На празднике-то навести же,- сказал он.- Отцу с матерью кланяйся да молви - приезжали бы к нам попраздновать, познакомились бы мы с Трифоном Михайлычем, потолковали. Умных людей беседу люблю... Хотел завтра, ради великого дня, объявить тебе кое-что, да, видно, уж после...

Ушел Алексей, а Патап Максимыч сел у стола и опустил голову на руки.

* * *

Совсем захлопоталась Аксинья Захаровна. Глаз почти не смыкая после длинного "стоянья" великой субботы, отправленного в моленной при большом стеченье богомольцев, целый день в суетах бегала она по дому. То в стряпущую заглянет, хорошо ль куличи пекутся, то в моленной надо посмотреть, как Евпраксеюшка с Парашей лампады да иконы чистят, крепко ль вставляют в подсвешники ослопные свечи и достаточно ль чистых горшков для горячих углей и росного ладана они приготовили... Из моленной в боковушу к Насте забежит поглядеть, как она с Фленушкой крашены яйца по блюдам раскладывает. С ранней зари по всему дому беготня, суетня ни на минуту не стихала... Даже часы великой субботы Евпраксеюшка одна прочитала. Аксинья Захаровна только и забежала в моленну послушать паремью с припевом: "Славно бо прославися!.."

Стало смеркаться, все помаленьку успокоилось. Аксинья Захаровна всем была довольна... Везде удача, какой и не чаяла... В часовне иконы и лампады как жар горят, все выметено, прибрано, вычищено, скамьи коврами накрыты, на длинном столе, крытом камчатною скатертью, стоят фарфоровые блюда с красными яйцами, с белоснежною пасхой и пышными куличами: весь пол моленной густо усыпан можжевельником... Одна беда, попа не доспели, придется на такой великий праздник сиротскую службу отправить... В стряпущей тоже все удалось: пироги не подгорели, юха курячья с шафраном сварилась на удивленье, солонина с гусиными полотками под чабром вышла отличная, а индюшку рассольную да рябчиков под лимоны и кума Никитишна не лучше бы, пожалуй, сготовила. Благодушествует хозяюшка... И пошла было она к себе в боковушку, успокоиться до утрени, но, увидав Патапа Максимыча в раздумье, стала перед ним.

- Ты бы, Максимыч, прилег покуда,- молвила она.- Часок, другой, третий соснул бы до утрени-то.

Патап Максимыч поднял голову. Лицо его было ясно, радостно, а на глазах сверкала слеза. Не то грусть, не то сердечная забота виднелась на крутом высоком челе его.

- Присядь, старуха, посоветовать хочу. Ни слова не молвив, села Аксинья Захаровна возле мужа.

- Я все об Настёнке,- сказал он.- Что ни толкуй, пора ее под венец.

- Нашел время про скоромные дела говорить. Такие ли дни? - ответила Аксинья Захаровна.