В лесах под Вязьмой

– Моя фамилия Латкис, я капитан особого отдела, – сухо представился субъект. – Для вас – гражданин следователь. Теперь что касается вас. Вы лейтенант Шубин, проходите… проходили службу в 290-м полку 113-й стрелковой дивизии. Все правильно?

– Да, все правильно.

Последовали дежурные вопросы: имя, отчество, дата и место рождения, состав семьи. Ответы следователь записывал карандашом на сероватом листе бумаги, лежащем в открытой папке. Потом он отложил листок в сторону, из этой же папки извлек исписанный листок из школьной тетрадки, внимательно его прочел и понятливо кивнул. «Кто-то написал донос!» – ужаснулся Глеб. Черт возьми, он даже знал, кто! У этого типа везде свои связи, даже в особом отделе.

Латкис сверлил его глазами. Снова последовали вопросы:

– Вы отдаете себе отчет, гражданин Шубин, в том, что именно по вашей вине погиб на болотах штаб 116-го стрелкового полка, включающий командира полка Хонякина, начальника штаба Вобликова и полкового комиссара Гольцмана?

– Что? – Глеб вздрогнул – так вот с какой стороны они решили зайти! – Вы в своем уме, товарищ капитан?! Что вы себе позволяете? С какой это стати я виновен в гибели штаба полка? Немцы загнали людей в болото, они радировали, и мы сразу же выступили для оказания помощи…

– Во-первых, не сразу, – перебил его Латкис. – Согласно данным, полученным нашими людьми, вы довольно долго тянули резину. Потом, когда до людей товарища Хонякина оставалось чуть больше километра, вы решили сменить маршрут и отправились дальней дорогой. И что в итоге вышло? Вы даже не скрыли в своем отчете, что, когда вы прибыли, тела были еще теплые. Не смени вы маршрут – ваши люди сумели бы отстоять наших командиров. И успели бы вытащить их из-под носа немцев и привести в расположение.

– Но это же бред, товарищ капитан! – Шубин кипел, ему все труднее удавалось сохранять самообладание. – И на основании такого факта вы обвиняете меня в столь страшных вещах? Вам больше заняться нечем?

– Я бы попросил вас вести себя прилично, – нахмурился следователь. Напрягся и громила в дверях. – Заметьте, я вам не грубил. Впрочем, не исключаю, что в связи с вашим поведением мы можем сменить формат беседы. Держите себя в руках, Шубин. Вы нервничаете? Вам совесть не дает покоя? Или это не совесть, а что-то другое?.. Почему вы сменили маршрут?

– Болото было на пути, – буркнул, расслабившись, Глеб. – Чертово глубокое гиблое болото, понимаете? И слева болото, и справа болото. Мы бы утонули, пойди мы прямо. Пришлось искать обходную дорогу, на это ушло много времени. Другой возможности не было. Почему бы вам не опросить членов моей группы? Они при этом присутствовали и могут подтвердить мои слова.

– Неужели? – прищурился Латкис. – Но ведь до этого вы шли прямо, не так ли? Ваши люди при этом присутствовали, не спорю, но решение принимали только вы.

– То есть я намеренно задержал продвижение группы, чтобы предоставить немцам возможность расправиться с людьми товарища Хонякина? Вы серьезно, товарищ капитан?

– Докажите, что это не так.

– Именно я должен это доказывать? – Глеб чуть не задохнулся от возмущения.

– Именно вы, – кивнул Латкис. – Или вы забыли, что мы живем не в буржуазном государстве с их сомнительной презумпцией невиновности?.. Вам нечего сказать, Шубин? Факт остается фактом: вы намеренно задержали свою группу, сославшись на какие-то мифические топи, и именно этого времени не хватило нашим командирам, чтобы спастись. Против фактов не попрешь, Шубин. И не надо заниматься демагогией и ссылаться на роковое совпадение.

– Но зачем мне это?

– Вот вы и объясните. – Следователь с любопытством склонил голову. – Слишком уж вы взволнованы, Шубин, чересчур взвинчены, к чему бы это? Разве невиновные ведут себя подобным образом?

Абсурд расцветал махровым цветом, даже не верилось, что это происходит на самом деле.

– Ладно, думайте, что хотите. – Шубин скрипнул зубами. – Вы хоть в курсе, что я воюю с первого дня? Не отсиживаюсь в тылу, как некоторые, а все свое время провожу на передовой. Воевал под Смоленском, под Вязьмой, под Можайском, под Москвой. Вы считаете, я на пустом месте начал симпатизировать немцам и получил от них мысленное указание задержать группу? Ведь иначе как мысленно я это указание получить никак не мог…

– Молчать! – хлопнул по столу следователь.

Его физиономия побагровела. Громила оторвался от порога, но Латкис сделал ему жест повременить.

– Что, Шубин, нервы шалят? – Он успокоился так же быстро, как вскипел. – Не помогает демагогия – решили поглумиться? Я привожу вам факты, а не какие-то домыслы, а оспаривать факты бессмысленно. Ваша биография меня не волнует – люди меняются, и нечего совать мне под нос ваши сомнительные заслуги. Вы опоздали, хотя могли успеть, и из-за этого погибли люди. Пусть это и не предательство, но все равно преступная халатность. Помимо прочего, вы ухитрились попасть в плен, не станете возражать? Это также присутствует в вашем отчете.