В лесах под Вязьмой

Что-то укололо под лопатку. Глеб отложил выстиранное Настей полотенце и обернулся. За спиной мерцал субъект в опрятной форме начсостава, явно не бывшей в переделках, в петлицах поблескивали две шпалы. У субъекта были прохладные глаза, смотрящие с прищуром. Шубин мысленно чертыхнулся: тренируют они, что ли, этот всевидящий взгляд? Позади субъекта стояли еще двое, с кобурами на ремнях. За перелеском на проселочной дороге виднелся ГАЗ-64 с помятым кузовом – подъехал неслышно. И эти трое подошли, наверное, на цыпочках.

– Да, это я. В чем дело? – Голос предательски дрогнул.

– Особый отдел 113-й дивизии, – сухо отозвался пришелец. – Старший лейтенант госбезопасности Сахнов. Проследуйте, пожалуйста, с нами.

– В чем дело, товарищ старший лейтенант? – В горле пересохло.

– Вам все объяснят. – Субъект не менялся в лице. – Пожалуйста, следуйте за нами.

Из землянки вышла растрепанная Настя, ее глаза испуганно заблестели. Шубин остановил ее жестом руки – не хватало еще бабских истерик. Настя споткнулась, растерянно заморгала. Особист покосился на нее через плечо и пренебрежительно усмехнулся.

Из соседней землянки выбрались Ветренко и Григорий Фадеев, хотели закурить, но застыли с открытыми ртами. Этим тоже пришлось сигнализировать, чтобы не вмешивались. Тучи сгущались, не хватало еще потянуть за собой ни в чем не повинных ребят.

В памяти возник злорадный оскал майора Гунькова. Чего он терся вчера возле командирского блиндажа? Почуял свой звездный час?

– То есть вы не можете внятно сказать, зачем вы приехали? – упорствовал Шубин.

– Повторяю, вам все объяснят. – Субъект демонстрировал ангельское терпение. – Поторопитесь, товарищ лейтенант, не вынуждайте нас применять силу. Если все окажется в порядке, вас привезут обратно.

– Но у меня есть свои командиры… – Он словно цеплялся за соломинку.

– Ваши командиры уже поставлены в известность.

В гробовом молчании он дошел до машины и обернулся. Настя чуть не плакала. Ее держал за рукав Ленька Пастухов, что-то бормотал, успокаивал – дескать, дело житейское, поговорят и отпустят. Товарищи из взвода были уже в курсе, все высыпали, стояли удрученные и неразговорчивые. Водитель «газика» завел двигатель, два молчуна подперли лейтенанта с боков. Сахнов сел спереди рядом с водителем – невозмутимый, как сфинкс. «До чего же странно, – мелькнула мысль. – Все летит к чертям. Армия гибнет, шансов спастись практически нет, а эти церберы продолжают свою работу, как будто ничего не происходит!»

Молчали всю дорогу. «Козлик» прыгал по ухабам, вписываясь в извивы проселочных дорог. До штаба дивизии было три километра, но в сам поселок не поехали – изолятор милицейского отделения, переоборудованный для армейских нужд, располагался на окраине.

Мрачные предчувствия подтвердились. Лейтенанта поместили в подвал, втолкнули в зарешеченный отсек, и охранник в фуражке войск НКВД невозмутимо запер замок.

– Что происходит, товарищ старший лейтенант госбезопасности? – Глеб уже с трудом сдерживался.

– Вы задержаны, – невозмутимо ответствовал Сахнов.

– Это я вижу. За что?

– Вам все объяснят. Увы, я не ваш следователь.

Охренели, что ли?! Какой еще следователь?

Сопровождающие ушли. Глеб начал метаться по крохотной камере, сел на скрипучие нары, сжал ладонями пылающую голову. Ничего себе, утро! Они тут все белены объелись? Вредительство чистой воды! Армия в катастрофическом положении! Специалисты вроде него должны находиться в строю и выполнять задания в тылу противника! Он примерно догадывался, что происходит и откуда растут уши, но уверенности не было. С запада доносились раскаты – то ли гроза, то ли артобстрел. Камера находилась в извилистом «аппендиксе», он сидел здесь один. Глухие голоса доносились из-за стен, иногда кто-то вскрикивал, потом разражался воем. Когда канонада приближалась, вздрагивали стены, с облупленного потолка сыпалась штукатурка с землей. Абсурд процветал. Хотя если звезды зажигаются…

За два часа он превратился в комок нервов. Дважды мимо проходил охранник, и Глеб вскакивал, требуя вызвать начальство. На каком основании его задержали? Сколько можно глумиться? Но охранник даже ухом не вел, как будто Шубин сидел в параллельном мире.

Потом он решил набраться спокойствия, откинул голову к стене и закрыл глаза. Тут же загремели засовы, и вошел сержант, который поставил его в известность, что ему поручено сопроводить задержанного на допрос. Очевидно, арестант не проявил должной прыти – его грубо толкнули в спину и обложили бранью.

В комнату из-за шторы дозированно проникал дневной свет. Другого освещения не было. Видимо, в мирные времена здесь была «дежурка». На шкафах пылились горы папок. У капитана НКВД, сидящего за столом, были близко посаженные глаза, отчего он сразу не расположил к себе.

– Присаживайтесь, – кивнул он на табурет, приставленный к стене.

Шубин присел. В дверях застыл охранник – поперек себя шире. Лейтенант в два приема мог бы вырубить и громилу, и тщедушного следователя, и пару автоматчиков в коридоре, завладеть оружием, добраться до леса… Но что потом? Не к немцам же бежать.