В лесах под Вязьмой

– Молодец, Шубин, справился, – устало похвалил его командующий. – Недаром говорят: работающая связь – половина успеха. Немцу мы всыпали, но радоваться рано – резервов нет, и взять неоткуда. Пока рассчитываем на моральный дух, но на нем тоже далеко не уедешь. Соседние армии топчутся на месте, выручать не спешат. Войска отступили к Горному, линия соприкосновения сократилась – за счет этого пока и держимся. Отозвать с фронта никого не можем, будем куковать одни. Связисты под рукой – и то хорошо. Все ушли на передовую, никого не осталось… – Генерал вздохнул.

– Штаб фактически не защищен, товарищ генерал-лейтенант, – рискнул вставить слово Шубин.

– Переживем, – отмахнулся Ефремов. – Люди сейчас на позициях нужны, а не здесь… Впрочем, ты прав, штаб армии тоже нуждается в защите. Без штаба мы и часа не простоим. Твои люди на месте? Проверь северную опушку на предмет обустройства минных полей. К вечеру прибудет подразделение саперов, проведет работу. Прочешите окрестные леса на предмет чужаков и непременно оставьте человека для связи. Если понадобишься, в течение десяти минут должен быть на месте как штык.

Появилась возможность передохнуть. Немцы прекратили наступление и теперь собирались с силами для последнего броска.

В девятом часу вечера с запада, со стороны деревни Власовка, в поселок вошли оборванные люди. Большинство из них были в красноармейской форме.

Группа Шубина остановила их в лесу. Эти люди были настолько измучены, что даже не схватились за оружие. Увидев своих, вяло заулыбались и поволоклись дальше. Старшие представились: капитан особого отдела Курочкин, начальник связи дивизии полковник Соболев, помощник прокурора 33-й армии военюрист 1-го ранга Лившиц. Раненых повели в медсанчасть на улице Вяземской, остальные потащились к штабу за указаниями.

К утру в поселок вошли еще две группы. Их проверяли настойчиво, всматривались в лица. Диверсантами эти люди не являлись – половина из них действительно имела пулевые ранения, гангрены, незаживающие язвы, другая половина была сильно измотана, разыграть такое было невозможно.

Саперы устанавливали мины, висеть у них над душой не хотелось. В лесу остались Завадский со Становым, остальные вернулись в расположение.

Первая половина ночи прошла без происшествий. Погода портилась, сгустились тучи, временами прорывался дождь, стучал по стеклам. Несколько раз Глеб выходил на улицу, стоял под козырьком и курил, глядя в небо. В поселке перекликались часовые, лениво тявкали собаки. Иногда стреляли орудия, рокотал гром. Потом началась гроза, сверкали молнии, и уже невозможно было отличить звуки природы от грохота искусственного происхождения.

Летал самолет – возможно, разведчик, – но что он мог разглядеть сквозь низко висящие тучи?..

Глава седьмая

В четыре часа утра в барак ворвался красноармеец Становой, включил фонарь и отыскал командира.

– Хорошо, товарищ лейтенант, что вы здесь, – забормотал он.

– А где я должен быть? – не понял Шубин.

– Ну, как где… сами понимаете, где… Ладно, виноват, товарищ лейтенант, вырвалось… В общем, ситуация непонятная. Мы пастушка перехватили…

– Какого еще пастушка? – застонал Глеб. – Что тут можно пасти – всю скотину давно съели…

– Несколько лошадей еще осталось, – невозмутимо ответствовал боец. – Худые, старые, никому не интересные… Мальчишка лет двенадцати, в ночное прибыл, костер разжег, лошадей привязал, а сам уснул. Мы видели его до темноты – обычный малявка. Из соседней деревни. Мы с Завадским под деревом сидим, кемарим по очереди. Вдруг слышим хруст – пацан вдоль опушки чешет. Остановили, объяснили, что свои, а то он дергаться начал – в общем, рот пришлось заткнуть ненадолго. Он чужаков засек в лесу, в паре верст отсюда, перепугался, лошадей своих бросил, побежал прятаться и на нас выскочил.

– Какие еще чужаки, Становой, объясни толково? Может, наши – еще одна группа из окружения выходит?

– Может, и наши, товарищ лейтенант. Но пацан головастый, просто так не сорвется. Говорит, по лесу шли, крались, как воры, потом в ложбину спустились – ждут чего-то. Много их, человек сорок. На наших не похожи, разговаривают тихо, не поймешь, на каком языке. А темнота адская, не видно, во что одеты и есть ли оружие. Мальчишка говорит, такой лютый страх его пронзил!..

– Так, давай без литературы. – Глеб окончательно проснулся, соскочил с кровати. – Что дальше?

– Ничего, товарищ лейтенант. Может, тревога и ложная, но на всякий случай решили предупредить. Пацана домой отправили в обход поля. Завадский на месте остался, в листву зарылся, а я – сюда.

– Думаешь, немцы?

– Вообще не думаю, товарищ лейтенант. Лично я не видел никого. Если верить пацану, эти люди никуда не спешат. Настаивает, что человек сорок – в школе считать научили. Но, может, и врет – у страха глаза велики…

– Ладно, гадать бессмысленно. Взвод, подъем! Как туда пробраться, Алексей, чтобы в поле не засекли?

– Оврагом пройдем. Не волнуйтесь, товарищ лейтенант…