В лесах под Вязьмой

– Да ладно, это уже не важно, – прохрипел мужчина. – Люди расскажут, не волнуйся. Лучше о себе подумай, лейтенант…

С вражеским лазутчиком начало что-то происходить. Он вдруг застыл, глаза полезли из орбит, а улыбка превратилась в страшную маску. Субъект задрожал, начал задыхаться, его затрясло. Пена изо рта полезла, как из брандспойта. Он издал какой-то каркающий звук и замер с широко раскрытыми глазами. Глеб с досадой сплюнул. Понял гад, что все пропало, и принял «лекарство», пока барахтался в воде! Где он держал быстродействующую капсулу? В кармане? За воротником?

Подбежал, шумно отдуваясь, Никита Костромин – не до конца его плохиш вырубил.

– Ну все, сейчас он у меня получит! – Боец застыл с открытым ртом и разочарованно выдохнул. – А что это с ним, товарищ лейтенант? Сдох, что ли?

Подбежали другие бойцы, стали с любопытством вытягивать шеи, светить фонарями.

– Самоубился, сука, надо же, – растерянно изрек Лях. – Выходит, яд таскал с собой, принял «витаминку».

– Я его, кажется, видел в штабе, – с сомнением сообщил Пастухов. – Общительный такой, добродушный, с младшими по званию общался на равных.

Подбежал, придерживая кобуру на поясе, майор Шилов. «Очнулись, товарищ майор? Спать надо меньше!» Шубин раздраженно покосился в его сторону. Разведчики расступились, пропуская старшего по званию. Тот потрясенно посмотрел на тело, словно не веря своим глазам, опустился на корточки, вытянул шею, чтобы удостовериться.

– Вы убили его, Шубин? – Голос у майора как-то странно просел.

– Сам он, товарищ майор. Капсулу с цианидом при себе держал. Как я мог его отговорить?

Ленька Пастухов сдавленно хихикнул. Шилов резко повернул голову, и боец закашлялся.

– Едрить твою… – Майор начал глухо выражаться.

– Кто он, товарищ майор?

– Павел Морозов, полковник, заместитель начальника армейского управления связи. Вчера в связи со смертью полковника Баранова возглавил управление.

– Понятно, товарищ майор. В его ситуации возглавить управление – то же самое, что обезглавить. Теперь понятно, почему войска испытывают такие проблемы со связью. Он разрушал все, к чему прикасался, и никто этого не замечал.

– Шубин, я бы попросил!

– Виноват, товарищ майор.

– Черт, не может такого быть! – Шилов усердно растирал лоб. – Этот человек был последним, кого стоило подозревать. Компетентный, исполнительный, рисковать не боялся, постоянно о жене с дочкой говорил, которые в Москве остались, фотографии показывал. Это не могло быть ошибкой, лейтенант? – Шилов исподлобья уставился на разведчика. – Мало ли, по какой причине он здесь оказался…

– А зачем он яд тогда проглотил?

– Да, точно. – Шилов скривился, досадуя на свою неважную сообразительность. – Он точно был один?

– Точно, товарищ майор, – подал голос Глинский. – Мы машину осмотрели. Из Горного он выехал беспрепятственно, а пост намеренно отнесли подальше от поселка.

– Не огорчайтесь, товарищ майор. Сдох, и черт с ним, – сказал Шубин. – Использовать в своих целях мы бы его уже не смогли. Наверняка перед бегством он известил своих хозяев, что покидает советское расположение.

– Ладно, Шубин, не умничайте, – отмахнулся Шилов.

Реакция Ефремова на сомнительно проведенную операцию оказалась сдержанной.

– Собаке – собачья смерть, – проворчал он. – Но как же вжился в роль, мерзавец! Умеет Абвер подбирать себе кадры! Я бы ни за что не догадался – такой грамотный офицер… Ты оказался прав, лейтенант, все рассчитал верно. А то, что не смог взять этого поганца живым, – ну, что ж, поставим тебе на вид, в следующий раз будешь лучше работать.

Положение армии продолжало ухудшаться. Противник с упорством обстреливал позиции зарывшихся в землю подразделений. Потери множились с каждым днем. Похоронные команды работали не покладая рук. Боеприпасов в частях оставалось с гулькин нос. Орудия молчали – в батареях осталось по нескольку снарядов на критический случай. Позиции 160-й дивизии снова подверглись «проверке». Танковая атака в итоге захлебнулась, но защитники укреплений у деревни Сунженка истратили весь боезапас, потеряли две трети личного состава и отошли на пару верст, чтобы не потерять оставшихся. Кольцо окружения продолжало сжиматься. У немцев появилось новое развлечение – расстреливать с воздуха полевые кухни. Призрак голода принимал конкретные очертания. Еду готовили на кострах. Пока еще было что готовить – забивали последних лошадей, варили конские шкуры. 43-я и 50-я армии давно прекратили попытки пробиться к своим товарищам. Их положение было лишь немногим лучше. На гибнущей армии поставили крест. Ефремов принимал отчаянные попытки спасти положение – перегруппировывал поредевшие части, отводил их на выгодные позиции. Мобильные группы под покровом ночи отправлялись в тыл – добывать еду и боеприпасы.

Утром на маленький аэродром за поселком сел одномоторный самолет с двумя свободными пассажирскими сиденьями. Полоса была крошечная, фактически самолет садился в поле. Транспорт прислали за Ефремовым по личному приказу генерала армии Жукова. Командующий прибыл к самолету, но покидать расположение гибнущей армии отказался наотрез.