В лесах под Вязьмой

Выходили люди в военной форме, приветствовали их чуть не аплодисментами. О том, что разведка куда-то убыла, знали все. Куда именно – знали единицы.

– Надеюсь, успешно, лейтенант? – заспешил навстречу майор Шилов. – А ты молодец – сколько увел с собой бойцов, столько и привел.

Прибежали с радостными криками ребята из взвода – Ленька Пастухов, Лева Глинский, Становой, Иванчин.

– Не опухли тут от безделья? – скалился Костромин.

– Так вы сами нас не взяли! – возмутился Становой. – А если бы взяли, еще бы раньше вернулись!

Повисла на шее Настя Томилина – дурные предчувствия снова не сбылись, – радостно смеялась, плакала.

– Так, отставить амурные сопли! – нахмурился майор Шилов. – После войны миловаться будете, если сохраните к тому расположение. Срочно на доклад, Шубин, командарм лично желает тебя видеть. И не качайся! Вижу, что устал, но соберись!

За двое суток командарм окончательно сдал. Движения стали судорожными, лицо превратилось в маску. Он почти не спал. В штабе присутствовали какие-то чины, мелькали озабоченные лица. Снова понесли потери: погиб начштаба армии генерал-майор Петров – «газик» попал под обстрел, генерал вылетел через лобовое стекло и попал под колеса. Канонада на западе не прекращалась, снаряды падали за лесом, в расположение обессилевших полков.

– Положение отвратительное, Шубин, – устало поведал Ефремов. – 160-я дивизия сократилась до батальона, раненых много. В медсанбатах закончились лекарства, выбило почти весь персонал. Люди умирают, им нечем помочь. На юге, в расположении 329-й дивизии, орудуют диверсанты, перерезаны линии связи, мы не знаем, что там происходит. Каждый второй посыльный не возвращается. 338-я дивизия подвергается непрерывным ударам, разрозненные части отступают к поселку Луговое. Танки в бой противник еще не вводил, но когда введет, положение еще сильнее ухудшится. Армейской артиллерии больше нет, в частях – по паре орудий, из которых нечем стрелять… С чем пришел, лейтенант? Докладывай.

– Есть лазейка, товарищ генерал-лейтенант. Все не выйдут, многие погибнут, но основные силы можно сохранить и пробить кольцо.

Десяток голов склонились над картой. Лейтенант вычерчивал маршрут, сверяясь с закорючками в блокноте. Штабисты недоверчиво чесали затылки.

– Маршрут для пешей колонны, лейтенант, – выразил мнение усатый полковник Максаков. Усы заместителя начальника штаба потеряли горделивый лоск, висели сосульками. – А у нас машины с ранеными, кипы штабных документов, остатки боеприпасов…

– Дорог в этой местности нет, товарищ полковник. Раненых придется нести на руках. До Скуратова путь практически свободен. Барское ущелье можно пройти за полтора часа. Специальные группы снимут полицейские посты – эту задачу я беру на себя, но за тишину не ручаюсь. Вероятно, уйдет тревожный сигнал немецкому командованию. Все будет зависеть от нашей быстроты – среагировать моментально они не смогут. Группы прикрытия следует сформировать заранее, выдать им максимум боеприпасов. Это должен быть самый стойкий народ. На выходе из ущелья колонна подвергнется фланговым ударам, отбивать атаки придется незамедлительно. Силы немцев там небольшие – полтора-два батальона. Прибудет ли к ним подкрепление, опять же зависит от нашей мобильности. Там густые леса – немцы вряд ли проявят расторопность. Примерно вот здесь, напротив моста – минометная батарея. Она должна быть уничтожена, иначе все полягут, не дойдя до переправы. Захват моста мы тоже берем на себя. За Угрой наши, есть возможность рассеяться по тальнику. Настаиваю, товарищ генерал-лейтенант, что это единственная возможность вывести людей из окружения, по крайней мере армейское управление и часть войск. Все вряд ли выйдут, но в противном случае в котле точно погибнут все.

– Ну, не знаю, Михаил Григорьевич… – задумчиво пробормотал Максаков. – Решать, конечно, вам…

– Нечего тут решать, – отрезал Ефремов. Он даже приосанился. – Еще два дня, и немцы придут в Горный. Никакой героизм не поможет, Илья Ефремович. Мы должны сохранить хоть что-нибудь, добраться до своих, а дальше пусть специальные органы определяют меру нашей ответственности. Лично я отвечать за свои поступки не боюсь. Лейтенанту Шубину я верю, так что готовьтесь, товарищи. Приказ об отводе должен поступить в части уже сегодня. Отход начинаем завтра в десять утра. На позициях для сдерживания неприятеля оставить пулеметы и наиболее боеспособные подразделения. Выдвигаемся скрытно, в направлении Горного. Спать сегодня никто не будет. За работу, товарищи!

Но уже на рассвете ситуация вышла из-под контроля. Это был удар ниже пояса. Видимо, полковник Морозов был не единственным лазутчиком в штабе.