В летописях не значится

— У тебя волосы светлые, как эльфийские. Но в то же время у них такого оттенка волос нет, уж я‑то много эльфов повидал немало. Да и кроме странного цвета, нет в тебе больше ничего от них. Уши обычные, глаза тоже, рост маленький, грудь, уж прости за откровенность, есть. Их‑то женщины высокие, тонкие, как лоза, и одинаково…ммм… плоские во всех местах.

Кажется, я даже немного покраснела. Хотя не так‑то просто меня смутить, я‑то уж точно не из средневековья.

— А что с фамилией? Именем рода, то есть, — поправилась я и напомнила, видя, как Гидеон нахмурился, припоминая чуждое слово: — Дмитриева.

— Дмитриева… — он посмаковал это слово и скривился от непривычного звучания. — Дмитр… Митриев… Митра… Митрэ. Точно, Митрэ. Будешь Алесан Митрэ.

Он победно улыбнулся. Алесан Митрэ… Придется к этому привыкать. Хотя бы отдаленно похоже на моё имя, вряд ли забуду. Даже есть в нём что‑то приятное и певучее.

— А что с документами? Как мне подтвердить свою личность?

Гидеон удивился моему вопросу и после краткого замешательства ответил:

— Не знаю, зачем тебе документы. У нас, если нужно кого‑то найти, делают слепок ауры. Он и является твоим… документом.

Я кивнула и замолчала. Самые важные вопросы закончились. Всё, что он знал о магии, вроде бы рассказал. Даже с именем помог. За эту информацию не жалко и сотню хранилищ укрепить.

— Спасибо, — сказала я от души. — Вы мне очень помогли. Пожалуйста, позовите меня в манок во время набора. Если надо, я снова выполню для вас работу. Или для ваших друзей. Или ещё для кого. Мне понадобятся деньги.

— Об этом не беспокойся. Позову и денег дам, — он улыбнулся, видя моё удивленное лицо, и пояснил свою доброту: — Милая Алесан, я очень люблю редкие вещи и редких людей. Поверь, помощь тебе в этой истории будет для меня необыкновенным удовольствием. И если во время учебы в Академии ты не забудешь старого Гидеона и будешь заглядывать на чай, чтобы поделиться новостями, я буду просто счастлив.

— Спасибо, — сказала я ещё раз, преисполняясь огромной благодарностью к этому человеку.

А затем ушла, в кои‑то веки с надеждой в душе.

5.

Очутившись в своей комнате, я честно планировала поспать и с новыми силами браться за ответственное дело. Но что‑то внутри зудело, запрещало делать себе хоть какие‑то послабления, когда появился шанс найти лекарство и избавить от этой боли потери семью. Надежда теплилась в душе, подпитываемая горячим чаем.

Я осматривала кухню, прощаясь с ней, не зная, когда смогу вернуться. Кто знает, сколько это займет времени? Я постараюсь найти ответ как можно быстрее, но и спешить не стоит. Возможно, я месяцами не буду появляться в доме, раз окажусь в Академии. Не стоит там применять мою магию. Даже призрачная вероятность, что меня могут поймать, уже говорит о том, что я должна быть крайне осторожна. Никаких оплошностей, никаких непродуманных шагов, никакого отклонения от цели. Я должна забыть обо всем, перестать быть такой мягкой и впечатлительной и научиться быть расчётливой. Больше я не имею права на слабости, слишком уж высока цена проигрыша.

Так я и накручивала себя, пока не поняла, что не смогу сегодня заснуть. Хотелось бы увидеть родителей, попрощаться перед долгой разлукой, но тянуть до утра не было никаких сил. И хотя время отправления не имело никакого значения, натянутая струна внутри всё никак не хотела распрямляться. Я должна попытаться, прямо сейчас. Я не смогу жить, зная, что потеряла свой шанс даже из‑за какой‑то секунды сентиментальности.

Войдя в комнату, я застыла возле кровати, оглядываясь. И поняла, что не знаю, что можно с собой взять. Наверняка же пластика у них нет, да и большинство принадлежностей сделано с помощью механики. В итоге я только откопала в дальнем ящике стола простую деревянную расческу, купленную на какой‑то псевдоисторической ярмарке, и не смогла отказать себе в удовольствии взять пару комплектов максимально простого нижнего белья. Жаль, что вся косметика в пластмассовых коробочках, но это и не существенно. Придётся забыть о своей женской сущности, желании нравиться и быть привлекательной. Наоборот, теперь какое‑либо привлечение внимания к себе может оказаться роковым, и так выгляжу как чужачка.

Вдох. И вот я снова в том же кабинете, а его хозяин, благодушно улыбаясь, держит в руке манок.

— Здравствуйте, Ги… мистер… нет… Как к вам обращаться? — несколько умоляюще вопросила я.

— Обычно меня зовут господин Брор, — пояснил Гидеон. Что‑то мне напоминала его фамилия, но не важно. Сейчас не до таких мелочей.

— Здравствуйте, господин Брор, — повторила я. — У вас принято обращаться к людям со словом «господин»? Простите, что с порога засыпаю вас вопросами.

— Ничего, — засмеялся он и махнул рукой. — Я к этому готов. За полгода много о чем успел подумать и выяснить кое — какие мелочи об обучении в Академии. Это будет занятно.