В летописях не значится

Но на раздумья времени нет. Стоит мне развернуть абсолютно пустой свиток, как в голове раздается обезличенный голос: «Приготовьтесь писать под диктовку». Я судорожно хватаю стержень, мимоходом замечаю внутри тонкую темную струйку чего‑то туманного, и начинаю писать: «Тренировочные игры третьего квартала ознаменовались применением запрещенного заклинания…». Из‑под стержня выходит русское письмо, но стоит мне отвести взгляд и не пытаться понять смысл слов, как я вижу странную вязь, более всего напоминающую арабский язык. Разве что пишу я слева направо. Это странно, но времени на раздумья нет. Впрочем, я написала лишь строчек десять, как голос сообщает, что с этой частью задания покончено.

Затем на бумаге проявляется десяток простеньких задач из разряда пятого класса, и я довольно быстро вписываю в нужную строку ответ.

А потом мне сообщают, что я могу сдавать работу. Не думая ни о чем, вновь подхожу к женщине. Она молчаливо просматривает свиток, водя кончиком стержня по строкам, периодически кивает, а затем говорит:

— Всё верно, достаточно читабельно, хотя написание у вас всё же странное. Совсем недавно научились держать перо?

— Дда, — замешкавшись, отвечаю я. Что ж, вполне ожидаемо, что мои буквы немного не такие, как должны быть. Хорошо, что я вообще каким‑то образом могу их писать.

— Похвальное стремление. Постарайтесь продолжать в том же духе и в дальнейшем. А теперь прикоснитесь к этому шару двумя руками, и, не отрывая их, вспомните то, что заставило вас выбрать вашу сторону силы.

Мастер Тханэш выдвигает вперед крупный прозрачный шар на каменной подставке, и я послушно обхватываю его ладонями.

Воспоминания всё так же ярки и живы. Я знаю, почему я тёмная, я поняла это сразу, как только сын господина Брора разглядел во мне тьму. Перед глазами вновь встала сцена сражения, храбрый капитан, надежда в его глазах, огромные тролли… Я представила, как они разрывают бравое гномье племя, едва лишь стена развеивается. Покореженные доспехи, оторванные головы, лужи тягучей бордовой крови… Пусть меня там не было, но это не отменяет моего преступления. Кажется, в моем мире это называется непреднамеренное убийство? Я не хотела, видит бог, не хотела, но сделала, и вина за это будет преследовать меня вечно. Совершенное деяние окрасило мою душу тьмой, и никакие муки совести не могут стереть этого мрачного разъедающего моё сердце пятна. Руки начинают трястись, сердце болезненно сжимается от осознания недавно совершенного жуткого поступка. Мысли и образы, которые я прежде гнала от себя, разом накидываются на меня, словно завидевшие падаль стервятники…

— Хватит, прекрати! — тревожный голос мастера послышался откуда‑то издалека.

Я взглянула в шар и увидела клубящуюся в нём тьму. Она бурлила, металась, пытаясь выбраться наружу, и всё пребывала и пребывала. Женщина произносит какое‑то грубое сочетание звуков, и тьма вырывается мне прямо в лицо, на мгновение окутывает тело, а после испаряется без следа.

Медленно отвожу руки от шара, вновь ставшего прозрачным, и поднимаю глаза на мастера. Она смотрит на меня ошеломленно, испуганно, и восклицает:

— Откуда в тебе столько тьмы!?

Что мне ответить? Я убила отряд гномов? Я не виновата? Так случайно получилось? Кого‑нибудь вообще оправдывали эти слова, когда речь идёт о чьих‑то жизнях?

Я молчу, и постепенно женщина успокаивается. Подозрительность из её взгляда никуда не уходит, и в конечном итоге она говорит:

— Это, конечно, ваше личное дело, Митрэ, но я должна вас предупредить, что Академия не предоставляет убежища скрывающимся от правосудия.

— За мной никто не придёт, — отвечаю я, и испуг вновь возвращается в её глаза.

Она нервно садится за стол и указывает мне на стул напротив. Очень тяжело смотреть на неё дольше секунды, не отводя взгляда, но я всё же собираю волю в кулак и делаю над собой усилие.

— Это будет известно… остальным? — решаюсь на вопрос я.

— Мы не стражи правосудия. Ваши… прегрешения — это их работа, и если они ничего не нашли, то нас это не касается, — мастер отводит взгляд, но потом продолжает с учительскими интонациями в голосе, меняя тему: — Как вам должно быть известно, не маги могут получить только две квалификации: зельевар и филигранник. В вашем случае, основываясь на природе вашей силы, я предлагаю выбрать первый вариант. Скорее всего, вам будут прекрасно удаваться противоядия и… яды. Темных обычно очень мало, и мастера в данной области весьма востребованы. Но конечно, если вы хотите выбрать другое направление, вы можете это сделать.

— Нет, всё отлично, — несколько поспешно ответила я.

— В таком случае передайте этот свиток дежурному, — она что‑то быстро черкает на свитке с моим заданием, а затем протягивает его мне со словами: — Отнесите на факультет Целительства и зельеварения. Он справа от главных ворот, светлое здание. Вам выдадут учебные принадлежности, форму и определят в общежитие.