В любви и боли. Прелюдия

— На самом деле, — сердце в груди выдало необъяснимый перебой, переходя на частый и гулкий ритм, сбивая дыхание и голос. — Это весьма распространенный среди фотографов стиль. Ни что не передает столько глубины, контраста, да и характера в целом, как черно-белая фотография.

Я слегка замерла, регулируя цифровое увеличение объектива. Как только фоторамка захватила полностью все лицо Дэниела, я остановила приближение и сделала очередной снимок. Он смотрел, казалось, не в камеру, а вглубь меня. Мой палец снова нащупал кнопку зума и отпустил ее, как только границы рамки захватили одни глаза мужчины. Чуть повременив, я не стала делать следующий кадр, сбросив настройки увеличения до "нуля".

Опустив фотоаппарат, я посмотрела на Дэниела без помощи объектива.

— Дело в том, что в мою дипломную работу входит очень много подтем… Мне нужно будет сделать безумно огромное количество снимков, чтобы отобрать подходящую сотню с приблизительным решением выбранного мною сюжета. То есть, я клоню к тому что… скорей всего это будет не один и не два фотосеанса. Мне придется несколько раз переоформлять студию, устанавливать нужное освещение, фон, реквизиты и… все такое. Тем более, я работаю здесь не каждый день, у меня ограниченное время, как и определенные дни недели… Ну, думаю, в объявлении было по этому поводу понятно сказано, когда, куда и к кому подходить.

— Намекаете, что мне придется наведываться сюда еще не один день? — он смотрел на меня не меняя прежней "позы", и я не могла понять, то ли он ждал, что я и дальше буду его снимать, то ли он вошел в образ окончательно… или вправду пытался заглянуть вглубь моих туманных идей или просто… внутрь меня самой.

— Это я и имела в виду, — край моего рта выдал спазм нервной сдержанной ухмылки.

Передо мной сидел совершенно незнакомый мне человек, я понятия не имела, кто он такой, кем являлся в действительности, чем занимался, как и с кем жил, но… я ужасно хотела, чтобы он пришел еще раз. Хотя бы еще один разочек.

По крайней мере, мне уже будет, что ему показать, куда более существенное.

— И что?.. — он задумчиво потянулся рукой к левой ноге в неосознанном жесте, потирая голень под коленкой (не знаю почему, но это ненавязчивое движение вызвало у меня жгучее желание сделать очередной стоп-кадр). — Я даже смогу посмотреть на все эти снимки до того, как они попадут на глаза дипломной комиссии?

Моя улыбка растянулась до возможных пределов, практически выдавая неудачно блефующего триумфатора.

— Даже больше…

—-------------

О.Ж. Грант* — персонаж Гари Олдмана из кинофильма "Трасса 60"

3

— О, боже… Боже, боже, БОЖЕ, — Сэм перебирала нарезанные карточки фотобумаги с распечатками моих последних снимков. — Глазам не верю… Он не мог прийти просто так. Это… это же. Бог мой… какая попка… Я должна посмотреть на него вживую и убедиться, что он реален.

Не меньше сотни пробных снимков Дэниэла в темно-коричневой водолазке и синих джинсах на фоне белой стены нашей фотостудии заняли буквально целую треть поверхности кровати Саманты. Моя рыжеволосая и зеленоглазая подруга с каким-то нездоровым остервенением перебирала и разлаживала беспорядочными рядами фотографии на покрывале перед собой, то хватаясь за очередным не замеченным ею снимком, то возвращаясь к уже отложенным.

Портреты, по пояс, в полный рост, с одного ракурса, с другого, анфас, профиль, в три четверти, с близи, с далека, сверху, снизу…

— Ты даже заставила его разуться, какая шустрая девочка.

— Мне показалось, будет интересней, если он будет без обуви.

— Зашибись, — Сэм ухватилась обеими руками за снимок, где Дэн был зафиксирован по пояс и смотрел в объектив камеры слегка исподлобья. Она так внимательно вглядывалась в его четкие контрастные черты, словно ожидала, что картинка вот-вот оживет.

— Какая лапочка. Почему ты не заставила его снять водолазку?

— Решила не пугать в первый день знакомства.

— Я тебя ненавижу. Боже, какие глазенки. Черные, огромадные, как… как у цыгана, пробирает буквально до матки.

Я не смогла сдержаться, прыснув со смеху. Хорошо, что Сэм высказывалась о всех своих особенных ощущениях только наедине с очень близкими друзьями (если ее вдруг начинало заносить…). Я сильно сомневалась, что она могла сказать нечто подобное при встрече с самим Дэниэлом.

— Я не большой любитель кареглазиков, ты же знаешь, но ради этих глазищ я готова поступиться собственными принципами.

— Странно, но мне почему-то кажется, что ты говоришь чистую правду. Кстати, ничего больше не хочешь мне сказать?

— Ты о чем? — Саманта даже не взглянула в мою сторону, продолжая есть глазами Дэниэла и отбирать, по ее мнению, самые удачные снимки.

— Как это о чем? А на что ты сейчас смотришь, подруга? Кто больше месяца изводил меня по поводу и без, пилил, называл неудачницей, которая возвела искусство на пьедестал высших человеческих гениев, выше самих денег?