В любви и боли. Прелюдия

"А что такого? Я просто хотела убедиться, что он уйдет. Что не станет устраивать никаких террористических актов по захвату здания нашего общежития, с последующим предъявлением жестких требований представителям госслужб нашей страны. Патриотка я, вашу маму, или где?"

Разумеется, именно поэтому ты и была в первых рядах тех, кто провожал уход Дэниэла Мэндэлла по коридору четвертого этажа и дальше, до самого выхода из самого здания. Удивительно, что еще никто не додумался позвонить на местное телевиденье и в пресс-центр. Хотя зрителей и особо любопытных ощутимо привалило и не только с четвертого этажа. Весть о скандале разлетелась по всем этажам и в оба крыла со скоростью разрывной пули, опередив завершение несостоявшегося взрыва на несколько наносекунд. И это при том, что никто так толком и не подрался.

Саманта дошла не только до вестибюля общежития, она пошла дальше — на улицу. Любопытство или что-то другое? Или она думала (надеялась?), что Дэн опять сорвется и устроит эффектное продолжение с фейерверками и танцами? Черт, она ожидала все что угодно, даже той самой драки с кровью, переломами костей, разбитыми окнами и мебелью, криками, воплями, но… только не эту безмолвную апатию с пустым взглядом в телесной оболочке именуемой телом Дэниэла Мэндэлла-младшего.

Еще совсем недавно, буквально только-только она была готова отдать многое лишь за ничтожную возможность увидеть собственными глазами этого человека поверженным, растоптанным, стертым в кровавую пыль гранитными плитами жестокой реальности. И где же теперь то самое долгожданное чувство упоительного ликования, где твоя неуемная щенячья радость, от которой так и тянет пробежать несколько кругов по стенам и потолку? И какого черта ты теперь идешь за ним? Тебе мало, или ты никак не в состоянии уверовать? Тайно надеешься, что это притворство, что он сейчас развернется, вернется, схватит тебя за горло и наконец-то сделает то, о чем так страстно мечтал несколько минут назад — вытрясти из тебя правду любой ценой, а под конец… просто свернуть шею.

Бл**ь, Сэм, ну зачем ты за ним пошла? Тебе и вправду было больше всех надо? Или проснулось запоздалое чувство вины? А может ты за него даже испугалась? Он же не сел на свой байк, брошенный им по приезду у ступеней лестницы общежития. Пошел прямо по центральной подъездной аллеи от входа здания, не оборачиваясь, не выказывая никаких других действий и эмоций. Просто шел, почти в никуда, как по инерции, с прямой спиной, расправленными плечами, держа голову, как в момент церемонии собственной коронации. Она не видела его лица и, честно говоря, не особо-то и хотела, но все равно какого-то хера продолжала идти следом.

Лучше бы ты уехал сразу, Дэнни. Зачем ты остался? КАКОГО черта ты остался?

Он сошел с аллеи, когда поравнялся с площадкой парковки общежития. Как будто и вправду не смотрел куда идет. Через несколько секунд останавливается под огромным стволом векового вяза и медленно, очень медленно садится на стриженную траву зеленого газона.

Ну что, Сэм, достаточно? Он же не принялся цеплять к нижней ветке ремень и накручивать второй конец себе на шею. Можешь вернуться со спокойной душой, с чувством выполненного долга обратно. Ни один таракан в этой истории не пострадал…

…Дэн подтягивает колени, опирается о них локтями и накрывает лицо, голову ладонями. Пальцы пытаются захватить как можно больше "пространства", постоянно вздрагивая, зачерпывая и сцарапывая под собой кожу, волосы, напрягаясь до пока еще мелкой дрожи, судорожного оцепенения. Пригибает голову еще ниже, до самых бедер, будто старается спрятаться или скрыться от окружающей реальности или стереть собственными руками и пальцами зудящую в коже и под кожей боль — задавить, содрать, расцарапать до настоящих телесных ран.

Да, она могла уйти, возможно в какой-то момент даже хотела этого и даже очень сильно. Но она же Саманта Грин, черт всех дери. Стервоза, безбашенная натура, чье поведение и мотивы не поддаются никаким четким анализам здравой логики. А может сработал извечный материнский инстинкт, тот самый, когда не можешь пройти мимо скулящего котенка у обочины гудящей автотрассы?

— Нет, нет… господи… Нет…

Чем ближе она подходила, тем становилось страшней… сильней хотелось развернуться и уйти… если не сбежать.

— Что ты делаешь… Эллис, пожалуйста… господи. Господи. ГОСПОДИ, — сиплый шепот перешел в сдавленный хрип.

Ее тоже парализовало где-то до шага от Мэндэлла. Ее буквально обдало горячей волной мощного ментального взрыва, жгучей вспышкой нестерпимой боли, чужой реальной боли, обжигающей твою собственную кожу ошпаривающим невидимым паром.

Можно ли стать меньше, чем ты есть? Казалось, Дэну это удалось. Сжался, стянулся, скрутился, превратился в один цельный комок оголенных нервов, обнаженными, вывернутыми на изнанку внутренними болевыми точками. Он теперь и был сплошной цельной болевой точкой — прикоснешься, и тебя самого разложит на атомы.

— Дэ… Дэниэл… Ты в порядке? — универсальный вопрос на все случаи жизни?

Дорогой, тебе отрезало поездом ноги? Ты в порядке?