В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 2

Даже не смотря на то, что ты менял объект стимуляции, легче мне от этого не становилось: был ли это клитор или его гиперчувствительная вершина, пульсирующая вена по центру схождения половых губ или упругое колечко-входа во влагалище, или само влагалище – твои пальцы одинаково и виртуозно выжимали по всем моим напряженным эрогенным точкам мощные приливы и вспышки невыносимого вожделения, удерживая всего в двух-трех микронах от долгожданной разрядки циркулирующего в моей коже и крови (уже бог знает сколько долгих минут) сильнейшего оргазма. Если я и не кончила своей киской, то мой мозг и все тело успели прорваться через эту черту запредельной агонии раз десять, снова и снова, пока твои пальцы и ладонь выбивали новые порции и разряды блаженной эйфории, пока твои глаза считывали сумасшедшую пульсацию моих зрачков, а я задыхалась и тонула в тебе и твоих пытках там, где уже практически нереально было выжить. Едва осознавая, что происходит, и почему ещё дышу, слышу бешеное биение своего сердца, проткнутое насквозь со всех сторон твоими пальцами и раскаленными клинками твоих черных бездушных глаз. И едва окончательно не трогаясь рассудком, когда явственно ощущаю, как по моей промежности стекает еще несколько капель моих порочных соков и… медленно, растягиваясь вязкой струйкой в прохладном воздухе комнаты срывается на глянцевую плитку пола.

Наверное мое сознание или разум уже умерли… Я не знаю, кто это был сейчас, и чувствовала я вообще хоть что-то, кроме тебя и твоих смертельных ласк. Это было откровенное сумасшествие, ждать твоего приказа, ждать долгожданного движения твоих плотно сомкнутых губ всего в нескольких миллиметрах от моих. Умирать опять и опять, практически плакать (может по моим вискам и успело за это время сбежать несколько капель соленой влаги, вот только не помню, когда и сколько) и… ждать… бл**ь… ждать твоего долгожданного рывка в волосах, острой волны в растертых тобою складках вульвы и мышцах влагалища, шоковой потери ощущения твоих пальцев и… горячего летального выстрела твоего хриплого голоса по моим глазам.

– Бл**ь, Эллис!.. ну же, кончай!..

Не знаю, как это получилось, без мучительных толчков и давления твоих фаланг, я же не чувствовала их физического воздействия. Или мне больше этого не требовалось, достаточно было и их фантомного скольжения, обжигающей инъекции во все скрытые глубины гиперэрогенных каналов. Или меня накрыло двойной волной твоего синхронного движения, почти рывка, ударило выбивающим разрядом прикосновения и гладкого трения твоего прохладного члена и его очень горячей головки о ложбинку моих грудей. Накрыло, затопило, оглушило и ослепило с одновременным взрывом самого сильнейшего (да, Эллис, размечталась!) оргазма, ошпарившего невыносимой резью воспаленный мочеточник и дальше – по клитору, судорожной волной-отдачей во влагалище, до самой шейки матки. Мне и вправду показалось, что я чуть не уписалась (совершенно не помня о том факте, что в момент сильнейшего возбуждения это физиологически невозможно!), интуитивно сжимая бедра и проваливаясь окончательно в эту зыбкую воронку черной пульсирующей дыры всем расщепленным на атомы, протоны и нейтроны телом и сознанием. Не понимая или не осознавая, кричу ли или беззвучно вою, зато ещё глубже погружаюсь в её разрывающиеся спирали, когда чувствую на коже груди, шеи и открытой части лица густые капли выстреливающей из головки твоего члена горячей спермы.

Она не ослабляла своих кольцевых судорог даже когда ты прекратил заливать мое декольте своим порочным семенем. Когда снова притянул мою голову к своему лицу, к глазам, заглядывая почти невидящим черным взглядом в мои собственные ослепшие зрачки. Когда пальцами правой руки размазывал по моим щекам и губам вязкие струйки своего ароматного нектара. И когда погрузил их фаланги в мой рот, скользнув своим вызывающим порочным вкусом по моему языку… я продолжала стонать и… кончать… сгорать в эпицентре её кроваво-огненной вспышки-взрыва, сливаясь всеми молекулами этого сумасшедшего откровения с тобой, с твоим затягивающим телом и поглощающей сущностью… с твоей абсолютной тьмой, сменившей в негативе нашего обоюдного слияния свою черноту на ослепительно белый…

…Густые, сочные капли гранатового черного… на холодном снеге распускающимися алыми бутонами свежей крови… Спасительная красная линия, моя страховочная нить? Тогда почему она тянется от твоих пальцев? Да и ты не спешишь вытягивать меня за неё из бездонных глубин своего вязкого мрака, черного липкого шоколада, стекающего по моему телу второй жидкой кожей. Я и сама не хочу всплывать, будто знаю, что не смогу захлебнуться, даже если она заполнит все мои легкие. Я просто буду дышать ею, дышать твоим дыханием…