В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3

– Так ты… на самом деле собиралась сделать серию фотографий с ведущими главами компаниями? – на шокированное изумление (и особенно испуг) твоя реакция мало чем напоминала, но то, что я застала тебя этим врасплох – сомневаться не пришлось. И твой вопрос, сведенный в удивленную шутку, не смог скрыть непонятного источника твоего лёгкого то ли волнения, то ли смущения, скользнувшего по твоему озадаченному лицу и заблокированному взгляду.

Единственное, что я так и не сумела разгадать, от чего именно ты так "разволновался" – от напоминания, что я намеревалась тебя снова (спустя десять лет!) фотографировать или что… этого может и не произойти.

– А разве не эта идея и не предложенный мною для данного проекта сюжет были одобрены и приняты единогласно дирекцией художественного совета? – а вот свою коварную улыбку сдержать мне так и не удалось.

Чтобы Я, когда-нибудь зацепила Тебя за какие-то там скрытые нити твоих "уязвимых" эмоций?.. Неужели такое возможно в принципе?

– Я уже сказала Робин разослать приглашения твоему отцу, двум его бывшим компаньонам, вице-президенту и нескольким директорам ведущих арт-отделов компании. Этот список так же был одобрен тем же советом в тот же день, так что… Ты не мог не знать наверняка, что это произойдёт! Или ты специально так долго не выпускал меня на работу? Надеялся, что я не успею ничего сделать за последнюю неделю?

– И судя по твоему тону, тебя уже ничего не остановит перед решением выйти на свой рабочее место именно с этого понедельника? – ты определённо проигнорировал мои последние фразы.

Но даже если бы я и оказалась права, разве что-то или кто-то сумел бы повлиять на весь ход событий и особенно на твои принятые по этому поводу решения? Они никогда не обсуждались, не критиковались и являли собой истину в последней инстанции!

И если ты сейчас скажешь, что и следующую неделю я должна буду провести в этой квартире, отменив все свои планы, кто мне вообще позволит возразить и уж тем более устроить показательный скандал с бурной истерикой?

– Я как-то не совсем уверена, что успею провести хотя бы половину из этих фотосессий. Тем более до Рождества осталось всего ничего. И, кстати… – эта тема волновала меня почему-то не меньше, хотя и не понятно из-за чего. Я же никогда не отличалась большой любительницей больших семейных праздников. – На счёт Рождества… Я так поняла ты не сможешь во вторую половину праздничной недели здесь появляться? И подготовки этой квартиры к совместному празднованию нам явно не светит – никаких рождественских ёлочек, гирлянд, ни веночков с омелой…

– Твоя квартира на Лайтвуд-сквер уже практически оформлена и полностью пригодна для жилья. Не вижу никаких проблем или препятствий, если ты вдруг решишь поставить в ней ёлку и придать ей праздничный вид, как и провести там все рождественские праздники со своими друзьями и возможными приглашенными родственниками. – ты даже не стал возражать данному факту, словно уже заранее был готов к его обсуждению.

Хотя, кого я обманываю? Ты и был готов, потому что прекрасно знал об этом! Это же Рождество! Ты уже расписал все дни последней недели этого года ещё до того, как я попала в больницу. И меня там не могло быть в принципе – ни тогда, ни сейчас. Ничего не изменилось. Это семейный праздник и ты обязан провести его со своей семьёй. А я не являюсь ею, даже самой её маленькой частичкой. Никакой и никогда!

– Но на праздничный приём в Four Seasons явиться буду обязана?

– Безусловно. И без каких-либо возражений с возможными поводами туда не идти. Если ты уже готова выйти на работу, то явиться на вечер, в честь которого ты собираешься фотографировать всех глав компании, ты будешь даже более чем просто обязана!

Тональность твоего голоса так и не изменилась, выражение лица и очень убедительного взгляда тоже. Только едва тлеющая на ленивых губах улыбка приняла более прохладный оттенок, лишь слегка охладив чарующий блеск твоих ласковых лезвий золотых клинков. И ты не прекращал всё это время скользить ими по моим чертам вместе с кончиками твоих нежных пальцев, как и удерживать моё собственное внимание за их острейшие грани.

И вместо того, чтобы задохнуться от очередного приступа неожиданной боли, разочарования и тоски, меня ещё больше выбивает всесжигающим напалмом твоей психофизической близости. Понимаю, что скрыть от тебя такое просто нереально! Ты прекрасно видишь и мой ответный блеск в моих возможно потемневших глазах (поскольку помутнело в них за эти секунды от прилива крови очень сильно) и распускающиеся по моим щекам, губам и скулам алые пятна неконтролируемого румянца. Возможно даже вбираешь своими пальцами жар моей кожи, усиливая его ещё больше именно касанием своей ладони и взгляда. А я абсолютно ни черта не могу с этим поделать. Потому что буквально горю в этом, едва не задыхаюсь и не цепенею. Она уже наливается обжигающими приливами в пульсирующих складках моей вульвы, в клиторе и в окаменевших почти до судорожной боли мышцах вагины. Ещё совсем немного и из меня потечет и начнёт сводить этим с ума ещё сильнее.