В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3

"Мы же поженились и я… очень-очень люблю тебя! Дэн… Господи! Клянусь! Я сделаю всё от меня зависящее, возможное и нереальное, чтобы сделать тебя счастливым, чтобы и ты наконец-то смог меня полюбить! Мне плевать на твоё прошлое, на твои вкусы и привычки, я не боюсь ничего, ни демонов прошлого, ни твоих собственных бесов!" – она что, отрепетировала этот экспрессивный монолог заранее? Готовила его вместе с клятвой верности? Все эти драматические позы, жесты и взгляды? Этот стремительный рывок через комнату в его сторону…

Бл*дь, Реджи! Почему ты никогда не думаешь головой, когда совершаешь подобные ошибки, настолько вопиющие и абсурдные, что невольно начинаешь сомневаться о наличии в твоей голове здравого рассудка. Ты часто бросалась в океан, кишащий голодными акулами, или в реку переполненную трехметровыми аллигаторами? Нет? Тогда какого хрена вытворяешь это сейчас?

Подбегает к нему, как какая-то бездарная актрисулька из мыльной оперы, кидается на колени к его ногам, ревностно хватаясь липкими от пота ладошками за его руку и бедро. И смотрит так преданно, такими чистыми, молящими и кристально честными щенячьими глазенками снизу в его отмороженное лицо, будто уже знает наперед просчитанный ею исход всего своего отчаянного идиотизма.

Ей бы заткнуться и бежать отсюда сломя голову пока ещё не слишком поздно…

Неужели она не понимала, что все эти месяцы он пытался хоть как-то задавить своего зверя, держал его на анестетиках в полуосознанном состоянии, искал все возможные и невозможные способы его придушить, контузить, посадить на цепь и перетянуть намордником… Да! – Пытался! Да! – Наивно верил, что это скоро пройдёт! Ведь у других как-то проходит, другие умудряются забывать, вычищать свою память и чувства, заменяя их новыми и более близкими к своей реальности и уровню жизни вещами. Он просто ждал… Наивно ждал и надеялся, что так и будет. Не важно как, не важно с кем, но (БЛ*ДЬ!!!), только не с этой дурой! Не с Реджиной Спаркс!

Может он поспешил? Год – слишком мало, чтобы окончательно переломать то, что ещё якобы оставалось от его жизни и него самого. Он явно был не готов… Ты ещё сидела в его сердце, сжимала его своими ласковыми пальчиками, прошивая изнутри и снаружи ажурными узорами новых порезов, выискивая с микроскопической дотошностью те места, где ещё не успела пройтись иглами/ножами/скальпелями своих болезненных меток. Или заново вскрывала затянувшиеся шрамы и рубцы. Прямо как сейчас, когда он совершенно этого не ждал. Не думал, что задохнется от острейшего болевого шока, едва не потеряв сознания и не закричав срывающимся хрипом от столь пронзительного удара.

"Я не брошу тебя! Никогда в жизни! Я не совершу того, что сделала Она! Боже, да у меня и в мыслях никогда такого не возникало. Я скорее умру, чем решусь хотя бы подумать об этом! Дэн… Дэнни…" – мало того, что эта идиотка не останавливает свой словесный понос, так ещё и начинает ласково гладить и тереть ладошками по его бедрам, то ли в попытке его замаслить, то ли добраться до абсолютно вялого детородного органа.

Она и вправду не видела, что с ним? Как ослепли его глаза, как его тело парализовало, сковав все мышцы и суставы болезненным напряжением, до дрожи, до дикого желания заорать во всю глотку?..

"Обещаю! Клянусь всем, что мне дорого, я никогда от тебя не уйду! Ничто и никто не заставит меня это сделать, даже Она! Ты мне веришь? Дэн?.."

Он не помнил этого, поскольку не ощущал, что в тот момент вытворяло его собственное тело – его дрожащие руки, пальцы… Он просто пытался хоть как-то заглушить этот невыносимый разряд адской боли, пронзивший глубокой инъекцией смертельной дозы адреналина прямо в сердце. Схватиться за что-то, вцепиться что дури в это зубами. Сжаться в невидимый атом, чтобы ни хрена больше не видеть, не слышать и не чувствовать! Не включать свою память и не пропускать перед шокированным внутренним взором видеоряд из ещё столь свежих фотоснимков, показанных его отцом месяц или два назад, и от которых он так старательно пытался вычистить свой мозг все эти последние недели.