В любви и боли. Противостояние. Том второй

Да, Эллис, у него была своя версия истории и куда более кошмарная, чем твоя. И ты не плохо варьировала все эти дни, продолжая прятаться за обломками своих стен. Но рано или поздно это всплывет… замурованный тобою на дне океана черного забвения титановый шкаф-сейф всплывет на поверхность, проржавевшие цепи рассыпятся в красную пыль ядовитой окиси и тебе придется открыть эту чертову дверь… Открыть и взглянуть в глаза того, кто ждал тебя там все эти годы…

Ты готова к этому?

Нет, черт. НЕТ. Только не сейчас. Ты слишком слаба для очередного психического удара. Дайте хоть немного времени и воздуха, чтобы отдышаться. Дайте хотя бы несколько минут на то, чтобы осознать, что все это правда — чистая правда и голая реальность. А самое главное, дайте ей увидеть в этом человеке десять внешних отличий, указывающих на то, что он подделка. Что это не Дэниэл Мэндэлл-младший и ты ничего к нему не испытываешь, да и ты сама не Эллис Льюис и способна дышать под водой без акваланга.

Что ты хочешь разглядеть в нем? Что? Ты же понимаешь, что он это видит, не исключено, что даже чувствует. Ты не можешь рассматривать его украдкой, как и прикасаться пальцами к его лицу, твоя ограничительная линия — это пол. Смотреть в пол, стоять на нем на коленях, на четвереньках, лежать, раздвигать ноги… ждать на полу… Ждать всегда. Как и сейчас, молча завидуя его нечеловеческим способностям отвлекаться от внешних факторов, заниматься чем-то еще, помимо ожидания окончания вашей совместной поездки.

Ты бы тоже могла попробовать, или хотя бы сделать вид, что тебя интересует состояние твоего рабочего графика и общего положения в компании. Открой сумочку, возьми хотя бы смартфон, проверь список пропущенных звонков и накопившихся сообщений (а разве он уже все не проверил?). Прояви хоть что-то схожее с наличием жизни в твоем замороженном теле и сознании.

— Сколько ты уже живешь в Леонбурге? — его голос прорезал мертвую тишину салона в тот самый момент, когда твои глаза с обессиленной тоской потянулись к твоей сумочке на сиденье замшевого дивана.

Ты не заметила, чтобы он проделал какое-то движение или поднял голову со взглядом в твою сторону. До этого он "отрешенно" (если он вообще был способен на подобное состояние) и возможно даже внимательно что-то читал на экране своего портативного ноута. Такие люди никогда не теряют лица и бдительности, они могут только прикрываться защитной маской каких-то общедоступных действий и движений, например, как паук притворяется спящим на другом конце сплетенной им ловушки, не снимая чувствительной лапки с нити основы паутины. Конечно он все чувствует, что ты делаешь и как пытаешься незаметно шевельнуться и даже больше — глубинутвоего дыхания и сердечного ритма. Наверное, даже ощущает, как пульсируют в твоей голове все твои мысли и страхи.

— Что? — только сейчас ты заметила, как слиплись твои губки от долгого молчания и насколько сильно пересохло во рту и в горле.

Взгляд рефлекторно метнулся к его лицу, будто ты прозевала ожидаемый тобою момент смертельного нападения-броска от своего персонального киллера. Но он поднял на тебя глаза (так и не приподняв головы), только когда ты выдавила из себя немой звук ответного вопроса.

И опять никакого раздражения или напускного недовольства, один лишь идеальный разрез по твоим хрусталикам ледяным лезвием черных клинков. Но тебе хватило и этого, чтобы сердце в который раз за это утро судорожно дернулось под давлением этих треклятых кинжалов.

— Когда тебе вручили лично из рук в руки ключи от твоей новой квартиры?

Следующая попытка разлепить губы, закончилась легким замешательством. Память не слушалась, подвиснув буквально на самых первых попытках отыскать в голове упорядоченную цепочку последних событий твоей жизни.

— А… какое сегодня число? — это все, на что ты вообще была сейчас способна. И похоже, если тебе и скажут, какой сегодня день в календаре, едва ли тебе это чем-то поможет.

Ну, хотя бы помогло на время вызвать снисходительную улыбку на губах Мэндэлла-младшего.

— Десятое ноября.

Это же совпадение, правда? Обычное совпадение. И ты опять не о том думаешь. (Сердце рвется из лезвий более надрывными толчками, и кажется, все-таки кольнуло, сразу в нескольких местах. Это по любому боль от новых порезов) Зато он прекрасно знает, когда ты сюда прилетела (во сколько часов, в каком аэропорту и даже в каком настроении) и сколько уже прожила в его городе, под его тенью и неустанным надзором. На вряд ли это какая-то аудиторская проверка от бдительного Хозяина. Может он просто хочет посмотреть на твою реакцию, когда ты сама вспомнишь.

— Три?.. Четыре недели назад? — у тебя так и не получилось. Относительность во времени была просто чудовищной.