В любви и боли. Противостояние. Том второй

Он просто не мог не заметить, как сбилось твое дыхание, как налилась и какой упругой стала твоя грудь именно под неспешным исследованием его всевидящих глаз, изучающих твою реакцию на его невыносимые психосоматические манипуляции. И то, как он задержался на твоих окаменевших под тонким кружевом лифчика и легкой тканью платья сосках, иных выводов и не предполагало. Он на самом деле прикасался к тебе и заставлял твое тело реагировать нужными ощущениями на каждую его ментальную ласку. И они были более, чем реальными и настоящими. Твои соски не просто зудели и пульсировали сладкой истомой (и далеко не под трением мягких тканей), они ныли и стенали, как до этого пылала метка кожаного ошейника на твоей шее под скольжением его взгляда и его сверхнежной руки. И ты взаправду едва не дрожала и не сжимала бедер с интимными мышцами изнемогающей киски, когда твоя грудь отсылала раскаленными искрами эрогенной истомы под давлением Его глаз прямиком в твою стонущую вагину и опухший клитор.

Дотронуться твоей ножки под широким подолом юбки твоего платья? Да он уже практически забрался в твои трусики и чуть ли не буквально трахал тебя, пусть и не физически… хотя ощущения были более, чем физическими и ни с чем не схожими. Внутренние толчки были настоящими, как и горячий приток крови, разливающийся в сокращающихся мышцах при каждом новом ударе и погружении. И это делал именно ОН. Ты читала это по Его глазам, как Он безошибочно считывал все, что ты испытывала и до чего уже была доведена Его шокирующими манипуляциями.

Боже правый, да ты и вправду сошла с ума. Это же невозможно, это за пределами любого человеческого понимания.

Что он сотворил с тобой за эти недели? Во что превратил? И почему тебя сейчас нисколько этим не пугает?..

— …Я поняла, в чем моя ошибка и что я сделала не так. Очень большая и очень глупая ошибка.

Зачем он остановился, почему не довел начатое до конца? Зачем вынудил вернуться в эту гребаную реальность, к этим людям, которые никогда не станут частью твоей жизни и тем более никогда не сумеют провернуть такое, без его на то позволения. Снова тебя наказывает?

Это и есть его главная и изощренная пытка — держать твой рассудок в полушаге от настоящего сумасшествия, довести практически до этой хрупкой грани и тут же перехватить в полумикроне от окончательного срыва? Вернуть обратно, отрезвить ледяной пощечиной происходящей действительности… ослабить хватку своих пальцев, нитей и глубину погружения черных скальпелей?..

И не важно, хочешь ты того или нет, но тебе приходится изумленно глотать свежие порции почти чистого воздуха, удивленно озираясь (и таки сжимая под столиком коленки, бедра и "бьющуюся" в агонизирующих судорогах скулящую киску) и даже вслушиваясь в знакомые голоса сидящих по другую от тебя сторону людей.

— Я должна была пригласить тебя на этот обед одну, Алисия, без сопровождения этих чертовых манипуляторов, абсолютно не вписывающихся ни в эту встречу, ни в тему задуманного мероприятия. Они вывернули на изнанку все, что я пыталась здесь протолкнуть и в следствии чего (что тоже совершенно не удивительно) перетянули одеяло на свою сторону. Так что, простите, мальчики, но в следующий раз вам придется довольствоваться коньяком и сигарами чисто на своей пацанячей половине. На наши будущие пижамные вечеринки никаких бонусных контрамарок вы больше не получите. Это только наша территория и здесь балом заправляем только мы и только девчачьи правила.

— Черт, а мне всегда хотелось узнать, чем это таким особенным занимаются наши любимые красавицы на подобных вечеринках, что даже парней туда не хотят пускать.

— Вам скажи, вы и сами захотите. Но в этом-то и заключается вся прелесть главного события данных встреч — на них нет НИ-КА-КИХ-МУЖ-ЧИН, — последние слова Дэниз проговорила почти по слогам и едва не впадая в экстаз.

Даже ты не смогла удержаться от ответной улыбки, хотя твое тело, кожа, кровь и особенно кости гудели, вибрировали и буквально плавились в ртутной кислоте пережитых ощущений. Еще немного и тебя начнет трясти, если только он не обнимет тебя по настоящему и не снимет эту ненормальную подкожную лихорадку живым теплом своих физических объятий и мягких губ.

Конечно, Эллис, мечтай, пока еще умеешь и способна это делать.

— Все. Решено, — прохладная ладошка Дэниз Эпплгейт накрыла твою левую кисть руки, и ты чуть было не дернулась от неожиданности, от того, как резко и почти с кровью тебя окончательно вырвали из параллельного пространства. — В следующий раз так и сделаем. Пускай они сидят в своих обожаемых мужских клубах, обсуждают за гольфом, коньяком и покером котировки биржевых акций, а мы наконец-то отдохнем от их вездесущего ока, как это умеют делать настоящие клевые девчонки.

— Это уже похоже на открытый вызов и откровенный бунт, — Рейнольдз конечно же шутил, но, как говорится, в каждой шутке доля правды и при чем не малая.