В любви и боли. Противостояние. Том второй

Глаза и голова сами потянулись вслед за ощущением передаваемого движением автомобиля. Ты смотрела в оконный ряд панорамного экрана лимузина, пока он мягко разворачивался, намереваясь припарковаться с секунды на секунду в каком-то незнакомом тебе месте (можно подумать все остальное места в этом городе были уже тобой исследованы вдоль и поперек). Ты все равно не смогла разглядеть и части захваченной картинки, а тонированные окна изменяли даже натуральные цвета. Правда, стволы вековых деревьев тебе все-таки удалось рассмотреть и может светлую дорожку аллею из гранитной брекчии — одну из нескольких и самых к вам ближайших.

— Возьми с собой сумочку. — не вполне понятный приказ (она тебе и в ресторане не особо-то понадобилась), но тебя отвлекло движение его рук, когда он убрал левую со спинки сидений и начал натягивать поочередно на ладони черные перчатки из натуральной кожи.

Еще одно из его исключительных действий, от которых у тебя начинали путаться мысли, эмоции и противоречивые предчувствия. Всего десять или двадцать секунд, а твое тело под несколькими слоями далеко не плотных одежд уже покрылось липкой испариной и ломотой болезненного жара.

Сумочку-то ты взяла, только не заметила, как вцепилась в нее сжавшимися пальцами.

— Выходим, Эллис, уже приехали…

Трижды fuck.

Но что он мог сделать с тобой и тебе на улице, да еще и в общественном парке? — Ты уже забыла, что он сделал с тобой в поезде метро? До чего умудрился довести там и совсем еще недавно в зале ресторана "Роял-Плаза"?

Сердце ломанулось о ребра грудной клетки мощным ударом, словно и вправду намеревалось проломить кости и вырваться на свободу… успеть вырваться, до того, как его рука легла на дверную ручку и впустила в салон машины яркий свет, резкие звуки, "оглушающий" шум улицы и поток свежего воздуха. Пора выбираться из кроличьей норы Эллис… и добро пожаловать в "Чудесный Сад".

Все хорошо. Это только прогулка по парку и набережной, в этом нет ничего криминального. Он же сам только что сказал, что тебе это нужно для поднятия тонуса и разгона застоявшейся крови (как будто он не делает это с тобой в своих пыточных комнатах на своей холостяцкой квартире. После парочки подобных сеансов можно смело не ходить в спортзал целый месяц).

— Не холодно? Не слишком освежает? — это одна из его завуалированных шуточек или попытка вернуть тебя на землю? Только вот последнего тебе никак не хочется совершать… Не сейчас. Ты не готова. Ты слишком высоко взлетела, чтобы сорваться с такой высоты за считанные мгновения и не заметить этого.

Но холод воздуха и захватывающе яркая картинка напротив вогнали куда больше подкожных страхов и выписанных себе заранее и собственноручно свежих доз отрезвляющей боли. Дэниэл Мэндэлл-младший в "лучах" ослепляющего дневного света (увы, солнце скрыто за пасмурной дымкой ноябрьских туч и там наверху, наверное, очень и очень холодно, в тех самых снежно-дождевых облаках — намного холоднее, чем здесь внизу… под его заботливыми руками и сверх внимательным взглядом). Когда в последний раз ты видела его лицо при таком четком и естественном освещении да еще и с такой близи? Ресторан не в счет, там слишком много искусственного света с затхлыми испарениями чужих голосов, мыслей, дыхания и не слишком сочетающихся друг с другом запахов, от которых режет и слезятся глаза, а не только щиплет нос и першит в горле. Сейчас все по другому. Вы же в ином измерении, вы только что вернулись в его реальность, в ту часть, где ты еще не была, и поэтому пока еще не знаешь, хочешь увидеть ее всю или же вернуться обратно, чтобы забиться в углу уже знакомой тебе черной дыры и не вылазить оттуда, пока все не закончится… (не закончится Что, Эллис, о чем ты вообще?)

А он как ни в чем не бывало поправляет на тебе воротник пальто и проверяет застегнуто ли оно на все пуговицы потайной планки или ты все же умудрилась пропустить парочку. И тебя при этом тянет прижаться спиной к машине и застыть в этой почти интимной позе, почти в его объятиях и гори все остальное синим пламенем.

Нет, тебе вовсе не холодно, разве что лицо немного обжигает или растирает сухой наждачкой морозного холода. Вы же в Леонбурге, в северной столице, здесь всегда холода наступают раньше, и если ты не будешь держаться за него, льнуть к его сильному горячему телу, то замерзнешь быстрее, чем вы успеете отойти от машины на несколько шагов.

— Морозно… — единственное, что вылетает из твоего рта со слабым облачком теплого дыхания. И тебе почему-то очень трудно отвести глаз от его лица, скорее еще сильнее тянет поднять руку и прижать горящей ладошкой к его холодной, идеально выбритой щеке.