В любви, как на войне

Я ушла от него под утро, шатаясь от усталости, пьяная от собственной откровенности. А в восемь утра меня разбудила бодрая Соня: "Доброе утро, мамочка! Ты хорошо поспала?" Мне пришлось встать, чтобы выполнить свои материнские обязанности. На полу в коридоре я нашла письмо от Кристофа. Оно дышало высокомерием: "Я не уверен, заслуживаешь ли ты моего прощения, но я готов дать тебе второй шанс. Я жду тебя в восемь вечера в холле. Мы поужинаем, сходим в дансинг, а после ты выполнишь свое обещание". Я почувствовала, как между ног у меня становится горячо. Я вспомнила его глаза разъяренного кота, его жадные руки, вспомнила, как он весь трепыхался от страсти и как он подвел меня к финишу в состоянии чуть ли не беспамятства тогда, около лифтов, и усмешка тронула мои губы. "Ну, распутная девка, ну шлюха, и что из того? – подумала я. – А много ли мне осталось лет, когда я еще могу быть шлюхой?" В этот момент раздался телефонный звонок. Это Кристоф решил выяснить, светит ли ему что-нибудь сегодня ночью.

– Ты читала мое письмо? – спросил он в нетерпении. – Да, но я не могу видеть тебя в восемь вечера. Я обещала своей дочери ночную прогулку на пароме.

– Ты вчера дала клятву, – напомнил он.

– И я ее сдержу.

– Когда?

– Я же сказала тебе: в полночь.

– Я не верю тебе.

Меня мучило похмелье, и я не была склонна к вежливости.

– Послушай, Кристоф. Выбор у тебя небольшой: верить или нет. И я не хочу тратить силы на объяснения. До вечера.

Я положила трубку. Пива! Вот чего мне сейчас не хватает. За завтраком я пребывала в странно равнодушном, выпотрошенном состоянии. Видимо, ночной эмоциональный взрыв не прошел для меня даром. Мне решительно было наплевать на всех мужчин на свете. Особенно на Тони. В этот момент я и представить себе не могла, что нынче вечером, всего через два дня после знакомства, он сделает мне предложение. Вот как это случилось.

Вечером мы с Соней отправились на пароме на полуостров Коулун. Мы долго бродили по этому фешенебельному району, потом свернули к ночному рынку, где на маленьких жаровнях готовятся самые немыслимые блюда на свете. Их острые ароматы наполняют целый квартал и способны расшевелить даже камни.

Я уже привыкла ходить как настоящая жительница Гонконга, опираясь на ручку длинного зонта,. вдыхать фантастические запахи, вежливо кивать белым людям на улицах, торговаться в лавках. Мы поужинали с Соней в маленьком китайском ресторанчике. Ели крохотные, похожие на маленькие уши пельмени, которые просто таяли во рту, маслянистые, как сливки, овощи, выложенные на кружевных листьях салата, похожих на зеленый мох.

Вернулись мы поздно. Уложив девочку спать, я надела вечернее платье, побрызгала духами между ног и в теплую ложбинку на шее, тяжело вздохнула и отправилась выполнять свое обещание. Все-таки мне не откажешь в своеобразной честности.

Кристоф встретил меня весь при параде, лучась победной улыбкой, чем сразу же вызвал мое крайнее раздражение.

– Налей-ка мне виски, – сказала я с порога.

– Подожди минутку. Сейчас принесут лед.

– Не надо льда. Сгодится чистый.

– И все же я прошу тебя подождать.

Я заскрипела зубами от злости. Мне и в голову не приходило, зачем ему понадобился лед.

– Я не люблю ждать, – заявила я. – Дай мне виски, и немедленно.

– А я не люблю выслушивать приказы от женщин, – он поймал мою руку и поцеловал ее. – Я сам отдаю приказания.

– Ах ты боже мой! Какие сложности!

Явился официант с серебряным ведерком, полным льда. Я наконец-то получила свое виски. Я успела сделать несколько глотков, как Кристоф приступил к делу, медленно, с чувством, по всем правилам. Это была не та сумасшедшая страсть, что так подкупила меня у лифтов. Нет. Это была изысканная холодноватая демонстрация секса профессионалом, так сказать, показательные выступления. Кристоф задался целью поразить меня своей изощренностью. Некоторые его приемы явно отдавали плагиатом, Как, например, тающий лед на женском теле.(Вот Для чего понадобились кубики льда!) "Старо, – думала я, пока холодные капли стекали по моей коже. – "Девять с половиной недель" видели даже малолетки".

Весь этот тщательно продуманный и отрепетированный спектакль вызывал любопытство, но не возбуждение. Я всегда предпочту пусть неумелую, но подлинную страсть искусным, прохладным сексуальным играм. Такие игры напоминают мне восковые фрукты – красивые, но не настоящие, без вкуса и аромата.

Я мучилась как подопытный кролик и пыталась подыгрывать, но актриса из меня никудышная. Порядком подустав от экспериментов, я даже спросила: "А по-простому нельзя?" Я пришла к забавному выводу. Чем выше человек взбирается по социальной лестнице, чем больше опутывает себя полным перечнем запретов, правил, табу, тем он необузданнее и изобретательнее в сексе – единственной области, где свобода властвует всегда. Достаточно вспомнить Билла Клинтона и Монику.

Уязвленный моим равнодушием Кристоф наконец спросил:

– В чем дело? Ты не хочешь меня? Я ухватилась за привычную ложь: