В любви, как на войне

"Как ты можешь верить ему, Зарема? – удивлялась Диана. – У него были женщины до тебя. Все эти истории, о которых люди говорят. Столько шуму". – "Я ему доверяю, – спокойно отвечала Зарема. – Мне Хуршет никогда не солжет". В ту пору она записала в своем дневнике: "Любить человека – это значит видеть его таким, каким его задумал бог". И не Зарема ревновала Хуршета, красавчика и любимца женщин, а Хуршет ревновал скромную и невинную Зарему.

Рядом с ним она казалась пятнадцатилетним ребенком. Ее макушка едва доставала до его груди, но она неплохо с ним управлялась, эта девочка. "Он ее во всем слушался, – рассказывает Диана. – Она запретила ему пить, и он бросил, ей не нравилось, что он курит, и он никогда не курил в ее присутствии. Он,., даже не знаю, как лучше выразиться… Он ее безмерно уважал. Зарема вообще сильный человек. И никто никогда не мог заставить ее сделать то, чего она не хочет".

Все лето Зарема сходила с ума от любви. Она запоем читала любовные романы – те дешевые одноразовые книжонки, которые продаются на всех лотках. Она покупала их, а когда не хватало денег, обменивалась книжками с подругами. Иногда проглатывала роман за ночь. Девочкам в этом возрасте безразлично, какие книжки читать – плохие или хорошие, какое вино пить – дешевое или дорогое, ибо хмель в них самих. Зарема много размышляла о любви и делала записи в дневнике: "Быть человеком – это много, но быть женщиной – еще больше", "Совершенная женщина есть более высокий тип человека, чем совершенный мужчина, и гораздо более редкий". И еще: "Если счастье случай, то бог с ним; хотелось бы, чтобы счастье пришло как заслуга".

Что помнят взрослые о любви восемнадцатилетних? "Щенячья любовь" или "Перемелется, мука будет", – снисходительно говорят они, забывая о том, что такое восемнадцать лет. В них заключены все чары веков, потому что все тело и душа человека находятся в брожении. Это ужасающий перелом всего существа, после которого иногда жить не хочется. В этом возрасте мало чего боишься – не страшны ни старость, ни смерть.

Время шло, и слухи, и шепотки достигли ушей дяди Шевкета. Он не был в восторге.

После скандальной истории со старшей дочерью, которая обошлась ему в копеечку, он на каждого очередного жениха смотрел как на проходимца и претендента на его деньги. Тем более Зарема только что поступила в институт, отцу хотелось, чтобы она благополучно его закончила. А тут еще и не слишком пристойная репутация Хуршета. Какие-то женщины, страсти, скандалы, а ведь страсти – они бессовестны.

Отец, в котором спорили любовь к дочери и досада, вызвал Зарему для серьезного разговора. Он говорил о невозможности раннего брака и главным образом упирал на учебу. Зарема, почтительная дочь, молча выслушала его, потом сказала: "Хорошо, папа. Я поняла". Отец успокоился. Не может любимая дочь пойти против его воли.

Родители видят детей каждый день, но видят их затуманенными любовью глазами. Им трудно предугадать их поступки.

– А что я должен был сделать? – говорил мне потом дядя Шевкет. – Предостеречь ее. И потом: почем я знаю, серьезные ли у него намерения? Мне хватило проблем с Динарой. Может быть, Хуршет хотел лишить Зарему невинности и бросить.

– А если бы Хуршет пришел к вам и прямо попросил бы руки вашей дочери, что бы вы сделали?

– Я бы купил билет до Самарканда, посадил Хуршета на поезд и отправил бы его домой. И вся история закончилась бы. Какая может быть любовь без благословения родителей?

"Именно этого Зарема боялась, – говорит ее подруга Диана. – Она даже хранила у себя паспорт Хуршета, чтобы отец не смог отправить его на родину силой".

Влюбленные теперь виделись тайком. Обычно Зарема говорила родителям, что идет в гости к Диане, и уходила на свидание с Хуршетом.

– Ее мучило то, что приходится врать, – говорит Диана. – Зарема очень честный человек.

– А не могла она просто убежать с Хуршетом? – спрашиваю я.

– Нет, это было против ее правил. Неблагородно и нечестно.

За неделю до годовщины их любви мать Заремы потребовала от Хуршета, чтобы он вернул все фотографии, на которых они с Заремой вместе. "Подумай сам, – сказала она. – Вы там везде в обнимку. Что люди подумают? Что скажет будущий муж Заремы, если их увидит? Ведь когда-нибудь она выйдет замуж". Хуршет принес фотографии, порвал их на глазах у матери Заремы и швырнул на стол. Своему брату он потом сказал: "Что же мне теперь делать? Украсть ее, что ли?" 13 октября отец застал Зарему плачущей на кухне. "Что с тобой, доченька?" – спросил он. "Душа болит, папа, – сказала она. – Если б вы знали, как у меня болит душа". – "Сходи к Диане, может быть, она тебя утешит".