В Ливане на войне

Брели во мгле и верили в рассвет...

Но с той поры, как прибыли в Израиль,

Не виделись почти двенадцать лет.

Мы рады встрече, хоть о сей минуте

Ни он, ни я не грезили в тоске.

Но что-то было в том, что здесь, в Бейруте,

Болтали мы на русском языке. 

НЕПРОИЗВОЛЬНЫЙ ПРОПАГАНДИСТКИЙ ВЫДОХ

Зеваем, кофе попиваем, –

Вокруг почти не слышно пуль.

Мы тоже больше не стреляем,

А отправляемся в  тиюль*.

Теперь встречают нас ливанцы

В кафе, в музеях и в кино,

И даже нá море купаться

Отныне нам разрешено.

По городам страны неспешно

Гуляем; улицы тихи.

А пред красой природы здешней

Замолкнут лучшие стихи.

Забудь, солдат, тревоги-страхи,

Вкушай земную благодать, –

Вовеки нам при Маарахе**

Такого б кайфа не видать!

* Тиюль /иврит/ – прогулка, экскурсия.

** Маарах – блок оппозиционных партий в кнесете, выступающий против израильских военных действий в Ливане.

                          *  *  *

Не сказать о том нельзя:

Глаз и уст очарованье,

Что за финики, друзья,

Бесподобные в Ливане!

Ни в одной из южных стран

Не растут они такие –

Потому не зря Ливан

Звали греки Финикией.

ЛИВАНСКИЙ КЕДР

  Праведник возвышается, как кедр в Ливане

 Псалом Давида, 92:І3.

И послал Соломон к Хираму сказать: ты знаешь, что Давид, отец мой, не мог построить  Храм во имя Господа, Бога своего, из-за войн с окрестными народами...

Ныне же Господь, Бог мой, дал мне покой со всех сторон... И вот я намерен построить Храм во имя Господа, Бога моего... Итак, прикажи наготовить для меня кедров ливанских.

   Книга Царей, І, 5:І6-20.

С прадавних лет, величествен и щедр,

На весь Восток прославлен знаменито,

Произрастал в земле ливанской кедр,

Воспетый в гимне вещего Давида.

Был иудейский праведник не зря

Своею высью кедру уподоблен...

О, сколько бурь, терзая и разя,

С тех пор пылало пламенем недобрым! 

Сто поколений, головы сложив,

Пришли и пали немо и нелепо,

А кедр ливанский и сегодня жив

И также рьяно рвется в то же небо.

Мне не познать глубинных тайных недр,

Из коих в мир пришла твоя порода,

Но что-то есть в тебе, ливанский кедр,

От сущности еврейского народа.

Восторг и трепет, и душевный страх

Я ощущал, встречая постоянно

Тебя в ливанских грезящих горах

И символом – на знамени Ливана.

Здесь, на земле, где всюду грех да ложь,

Да лесорубов яростные лики,

Всё кажется, что ты, о кедр, живешь

Для некой древней миссии великой.                             

      И не забыть вовек, конечно, нам,

Что на заре пророческих столетий

Был из тебя построен Первый Храм,

И день придет: построен будет Третий.

ПЯТАЯ ОТКРЫТКА

Вдруг недоброе приснится,

И заплачешь ты во тьму:

"Муж мой, бедный, за границей –

Тяжко, бедному, ему.

Он страдает и тоскует..."

Нет, как раз наоборот:

Здесь душа моя ликует,

И танцует, и поет.

И бодрит меня, лаская,

Плоть и душу веселя,

Эта близкая такая,

Бесподобная земля.

Хоть ее ни сантиметра

Мы присвоить не хотим,

Эту землю в знак  Завета

Уважаем мы и чтим. 

Знай, жена моя Илана,

Научи и дочь Рахель:

Территория Ливана –

Тоже Эрец Исраэль!* 

* Перечитай 34 гл. Четвертой книги Моисея или посмотри Евр. энциклопедию, т.12, стр.205: "На севере Ханаан включал в свои пределы весь Ливан... Вся страна, ограниченная этими пределами, считалась Землей Обетованной, будущей территорией времен мессианских, хотя она целиком никогда не была во власти евреев".  Эта цитата случайно,  но весьма  кстати нашлась в моей записной книжке.

В ДЖУНИИ

Порой при зрелище чудес

В себе сдержать не в силах смеха я:

Армянка села в мерседес,

Перекрестилась и поехала.

Но где здесь чудо? Что за страсть? –

Армян в Ливане видел много я.

Однако эта родилась

В Москве; девчонку филология

Влекла, и некий армянин

Учился с ней в аудитории;

Он был при этом гражданин

Ливанский – вот и вся история.

И никаких тут нет чудес.

Но удержать не силах смеха я:

Москвичка села в мерседес,

Перекрестилась и поехала.

ШЕСТАЯ ОТКРЫТКА

Я шел по улицам Сидона,

А мне навстречу шли ливанцы,

Они смотрели умилённо,

Чуть не бросаясь целоваться.

Но это все давно известно,

И вновь пишу я в этом тоне

Лишь для того, признаюсь честно,

Чтоб сообщить: я был в Сидоне.

В ВЫСОКОГОРНОМ ГОРОДЕ АЛЕЙ /СЕДЬМАЯ ОТКРЫТКА/

В высокогорном городе Алей

Я пиво пью за девять шекелей.

А на балконах, как бы невзначай,

Сидят ливанцы, попивают чай...

Здесь шли бои, дрожала плоть земли,

Но эти дни тревожные прошли.

И вот теперь здесь мирный быт и труд,

Хотя внизу – бушующий Бейрут,

Как на ладони... Но покой – в горах.

Жена моя, забудь свой глупый страх!

Иль хоть немного сделайся смелей