В логове львов

Жан-Пьер оказался не на шутку озадачен. План обучения кадров из других регионов! В чем заключался глобальный смысл подобной идеи?

Эллис заговорил, по-прежнему превозмогая боль:

– Я был бы рад выполнить эту миссию. Но собрать их вместе все равно сможете только вы.

– Верно. – Масуд улыбнулся. – Я созову совещание всех лидеров повстанцев в кишлаке Дарг здесь же, в долине, через восемь дней. Уже сегодня разошлю гонцов с сообщением о прибытии сюда полномочного представителя правительства Соединенных Штатов для обсуждения возможности поставок нам оружия и боеприпасов.

Совещание! Поставки оружия! Постепенно схема предложенного договора стала рисоваться Жан-Пьеру более отчетливо. Да, но что ему самому делать в подобной ситуации?

– А они прибудут на такое совещание? – спросил Эллис.

– Прибудет большинство, – ответил Масуд. – Не ждем мы только наших товарищей из западных пустынных районов. Для них путешествие станет слишком далеким, и они слишком плохо нас знают.

– Меня интересуют прежде всего те двое, кого мы желали бы видеть непременно – Камиль и Азизи. Как насчет них?

Масуд передернул плечами.

– Это целиком и полностью в руках Аллаха.

Жан-Пьер уже буквально дрожал от нервного возбуждения. Совещание станет наиболее важным событием в истории афганского Сопротивления.

Эллис принялся рыться в своей огромной сумке, стоявшей на полу рядом с ним.

– Быть может, я смогу помочь вам убедить Камиля и Азизи, – сказал он. Затем достал из сумки два небольших свертка и снял упаковку с одного из них. Внутри оказался плоский прямоугольный слиток желтого металла. – Золото, – пояснил Эллис. – Каждый из таких слитков стоит около пяти тысяч долларов.

Целое состояние! Пять тысяч долларов превышали доходы средней афганской семьи за два года.

Масуд взял золотую пластину и взвесил ее на ладони.

– А это что такое? – спросил он, указывая на штамп, словно вытисненный в центре прямоугольника.

– Оттиск личной печати президента Соединенных Штатов Америки, – с важным видом пояснил Эллис.

Очень хитро и умно придумано, отметил про себя Жан-Пьер. Именно такие детали способны произвести неизгладимое впечатление на племенных лидеров, вызвав у них любопытство и почти неудержимое желание встретиться с Эллисом.

– Как считаете, это поможет повлиять на решение Камиля и Азизи? – спросил Эллис.

Масуд кивнул.

– Думаю, теперь они непременно приедут.

Голову даю на отсечение, что приедут, подумал Жан-Пьер.

И внезапно его осенило, как ему следует в точности поступить. Ведь через восемь дней в кишлаке Дарг сойдутся вместе Масуд, Камиль и Азизи – трое ведущих лидеров Сопротивления.

Об этом необходимо поставить в известность Анатолия.

А уж Анатолий сумеет уничтожить всех разом.

Вот он! Вот тот момент, размышлял Жан-Пьер, которого я дожидался с тех пор, как прибыл в долину. Я буду знать, где в конкретное время будет находиться Масуд – моя главная цель – и еще двое главарей повстанцев.

Но как связаться с Анатолием?

Должна существовать неясная пока ему возможность.

– Настоящая встреча в верхах. Саммит – так ее назвали бы по-английски, – сказал Масуд, и его лицо осветила горделивая улыбка. – Она станет поистине величайшей вехой на пути к подлинному объединению всех сил Сопротивления, не так ли?

Либо ты прав, иронично подумал Жан-Пьер, либо она станет вехой на пути к вашей гибели и полному краху. Он незаметно опустил руку, направил иглу шприца вниз и нажал на поршень, удалив из шприца содержимое. Затем пронаблюдал, как смертоносная жидкость быстро впитывается в покрытую пылью землю. Новый старт? Или же первый шаг к финишу…

* * *

Жан-Пьер ввел Эллису дозу нормального анестетика, извлек пулю, тщательно промыл рану, наложил на нее умелыми руками свежую перевязку, а затем сделал укол антибиотика против возможного нагноения. Пришлось ему заниматься и еще двумя партизанами, которые тоже получили в том бою не слишком серьезные ранения, как та царапина на бедре Эллиса. К этому времени по кишлаку молниеносно распространился слух о приезде врача, и небольшая группа потенциальных пациентов собралась во дворе фермерского дома. Жан-Пьер осмотрел больного бронхитом ребенка, разобрался с тремя случаями мелких инфекций, а закончил приемом муллы, которого вконец замучили глисты. Потом он смог пообедать. После трех часов пополудни уложил свой саквояж и взгромоздился на Мэгги, отправляясь домой.

Эллиса он оставил одного. Американцу было лучше находиться еще несколько дней на одном месте и побольше лежать неподвижно, чтобы рана скорее затянулась. Парадоксальным образом Жан-Пьер желал теперь Эллису скорейшего и полного выздоровления, поскольку его смерть означала бы отмену совещания.