Въ лто семь тысячъ сто четырнадцатое… (СИ)

[6] Напоминаю: до Петра I на Руси Новый год отмечали первого сентября. В отличие от президентов РФ цари от Ивана Грозного до Фёдора Алексеевича на праздник не зачитывали по телевидению обращения, а принимали челобитные на заворовавшихся взяточников-чинуш и неправедных судей и раздавали народу царские подарки.

15

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ХОЛОДНОЕ ЛЕТО

ГЛАВА 1

Дмитрий

Как всё же хорошо, что табак на Русь ещё не завезли[1]!

И без того в Грановитой палате стоит духота от сотен горящих свечей, вонь от тел потеющих в шубах — это в августе-то месяце! — и высоких шапках дущатого соболиного меха бояр смешивается с запахом выгорающего в лампадах низкокачественного оливкового масла, именуемого здесь отчего-то «деревянным»… У самого давно уже спина свербит от пота, будто искусанная злобными мухами — и не почесаться, даже если бы было можно это сделать, наплевав на правила древнерусского этикета: не позволят несколько слоёв парадных одежд из добротного иноземного сукна, да покрытая расшитой золотой нитью синей индийской парчой шуба. Добро хоть, что на голове не золотая Шапка Мономаха, а менее претенциозный убор. Как там говаривал киношный управдом Бунша: «Вы думаете, нам, царям, легко?!» Да вот ни разу!

А если бы ко всей той благо-вони, которой пропиталось помещение, добавились ещё клубы табачного дыма — то эффект для непривычного человека был бы сравним с применением газового оружия в Первую мировую…

Весь этот паноптикум официально называется «собранием Правительствующего Сената». Судя по всему, мой предшественник в царском теле был до некоторой степени поклонником Древнего Рима, или хотел им казаться. Потому и переименовал увеличившуюся в числе Боярскую Думу на римский лад. Да и себя на полном серьёзе именовал в письмах европейским властителям «императором», переплюнув Ивана Грозного[2]. Тот хотя и решил с какого-то бодуна именовать себя прямым потомком Октавиана Августа по мужской линии, но титуловался всё-таки просто царём. Если припомнить, что у того Октавиана сыновей не было вообще, а единственную дочь Юлию разгневанный владыка Рима за распутство выслал на какой-то островок, где та вскоре и померла — что-то в этой версии не сходится. Видал я уже черновики этих писем Дмитрия и справедливо решил, что над московским государем в Европе только посмеялись. Ну никак бедная золотом и малонаселённая Русь не могла сравниться ни с нынешней империей германцев, ни тем более — с Римом, раскинувшимся в давние времена от Британии до Армении…

Собственно говоря, собирать лишний раз сенаторов в Кремле мне не хотелось. За два с лишним месяца я уже разобрался, кто из них что из себя представляет и какого уровня пакостей от кого в будущем стоит опасаться. Всё-таки власть — тот ещё гадюшник. Стоит ступить неосторожно, и обязательно цапнут. Правда, самые ядовитые из гадин, князья Шуйские с подручными, уже схвачены и изолированы, но вот посворачивать им головы, как сделал бы Иоанн Васильевич, номинальный (а может быть, и реальный) батюшка моего нынешнего тела, теперь нельзя. Хотя и хочется. Не та политическая ситуация, чтобы устраивать массовые казни. Боярство и богатые столбовые дворяне возмутятся: заговорщики какие-никакие, а Рюриковичи, притом происходящие не от младшего, а от старшего сына самого Александра Невского. Конечно, открыто вряд ли кто устроит новый мятеж, поскольку в данной ситуации царь в своём праве карать за бунт, но вот подлить позже какой-нибудь ядовитой дряни в пищу или устроить «апоплексический удар табакеркой по голове» вполне могут. А этого мне совсем не хочется. Так что приходится привлекать «широкие эксплуататорские массы» к подобию сотрудничества и делать вид, что всё идёт по плану.

Четвёртый час бояре работали, не покладая… ушей. Сменяя друг друга, к ступеням престола выходили все трое думных дьяков и, торжественно держа перед собой свитки «столбцов», громкими голосами перечисляли вины тех, кто не так давно сидел здесь же, в Грановитой палате: Василия Шуйского, его брата Дмитрия, Василия Голицына и иных… Самих обвиняемых в мятеже я велел не приводить. Всё-таки нынче у нас не телешоу с юридическим уклоном, транслируемое на всю страну по телевидению, а формальное завершение проводившегося с мая месяца следствия. Говоря откровенно, хотелось обойтись без этого сборища, но… Закон есть закон. Членов Боярской Думы, а теперь Сената русский царь не может осудить без «приговора» этого органа власти. Вернее, мочь-то может, но вот права на это не имеет: «народ нас не поймёт», как верно говорили в советское время.