В лучах мерцающей луны

— Моя дорогая, ты непростительно старомодна. Почему два человека, которые оказали друг другу наилучшую услугу, какую могли, тем, что вовремя один другого избавили от себя, должны после этого становиться заклятыми врагами? Это слишком большая нелепость, слишком очевидное притворство. Нашему поколению многое не удалось, но оно избавилось от притворства, и этого достаточно, чтобы обессмертить себя. Осмелюсь сказать, Нельсон и Элли никогда так не обожали друг друга, как сегодня. Двадцать лет назад они боялись признаться в этом; почему им не сделать это сейчас?

Сюзи смотрела на Стреффорда, сознавая, что за его словами стоит боль разочарования, которое вызвала она; но одновременно сознавая, что эта самая боль — не то непреодолимое пронизывающее чувство, как, возможно, хотелось бы ему, но вспыхнувшее наравне с дюжиной других чувств; и что, даже страдая от этой боли, он предвидит день, когда она пройдет. И подумала про себя, что эта несомненность забвения должна быть горше любой несомненной боли.

Молчание затянулось. Прервав его, он встал и сказал, пожимая плечами:

— В конце концов ты вынудишь меня жениться на Джоан Сенешаль.

— Что ж, почему бы не жениться на ней? — улыбнулась Сюзи. — Она очень мила.

— Да, но с ней я взвою от скуки.

— Бедный Стрефф! А со мной…

— Может, и с тобой тоже. Но не так скоро… — Он язвительно ухмыльнулся. — Далеко не так скоро. — Он, похоже, ждал, что она скажет. — Да и куда тебе деваться-то, скажи на милость?

— Нет, Стрефф, я не могу выходить замуж на таком основании! — пробормотала она наконец.

— Так выходи за меня, а основание найдешь потом.

Ее губы шевельнулись, как бы произнося отказ, и все так же молча она протянула руку на прощанье. Он стиснул ее ладонь, потом повернулся к двери, но на пороге задержался, уставившись на нее полными тоски глазами.

Его взгляд тронул ее, и она поспешно добавила:

— Единственное основание, какое я могу найти, — это основание не выходить за тебя. И состоит оно в том, что я еще не чувствую себя достаточно свободной для этого.

— Недостаточно свободной? Я считал, Ник все делал для того, чтобы ты почувствовала, что давно не замужем…

— Да. Но даже когда он… иногда я думаю, что даже это не имеет никакого значения.

Он продолжал неуверенно смотреть на нее, и таких печальных глаз она никогда не видела на его вечно беззаботном лице.

— Моя дорогая, именно это я чувствую к тебе, — сказал он просто и вышел.

Тем вечером, когда дети легли спать, Сюзи допоздна сидела в унылой гостиной. Она думала не о Стреффорде, а о Нике. Ник приезжает в Париж — возможно, уже приехал. Мысль, что он может быть где-то рядом, в эту самую минуту, а она об этом не знает, была такой странной и мучительной, что вся ее сильная и жаждущая радости юная натура взбунтовалась. Почему она должна страдать так невыносимо, так унизительно, так ужасно? Если бы только она могла увидеть его, услышать его голос, пусть снова услышать такие жестокие и оскорбительные слова, как в тот ужасный день в Венеции, даже это было бы лучше, чем теперешняя пустота, теперешнее полное и окончательное исключение из его жизни! Он был жесток к ней, невообразимо жесток: суров, высокомерен, несправедлив, и, возможно, умышленно, потому что уже хотел освободиться от нее. Но она готова была принять даже эту возможность, унизиться даже еще больше, чем он унизил ее, — она готова была сделать что угодно, только бы можно было увидеть его снова.

Она подперла рукой разламывающуюся голову и задумалась. Что угодно? Но что она могла сделать? Ничего такого, что причинило бы ему боль, послужило препятствием его свободе, нарушило дух их договора: в этом она была тверда больше, чем когда-либо. Она совершила сделку и была намерена придерживаться договоренности не по каким-то абстрактным мотивам, но просто потому, что ей случилось полюбить его благодаря этой сделке. Да… но увидеть бы его, хотя бы раз!

Неожиданно она вспомнила, что Стреффорд сказал о Нельсоне Вандерлине и его жене. «Почему два человека, которые оказали друг другу наилучшую услугу, какую могли, тем, что вовремя друг друга избавили от себя, должны после этого становиться заклятыми врагами?» Если, предоставляя Нику свободу, она действительно оказывала ему подобную услугу, то, возможно, он больше не ненавидит ее и не будет против того, чтобы увидеться с ней… Во всяком случае, почему бы, исходя из этого, не написать ему — написать простое дружеское письмо, предложив встретиться и «урегулировать все вопросы»? Деловое «урегулировать» (что за отвратительное слово!) докажет ему, что у нее нет тайного умысла покуситься на его свободу, а кроме того, он человек слишком непредубежденный, слишком современный, слишком презирающий то, что Стреффорд назвал притворством, чтобы не понять и не принять подобное предложение. В конце концов, Стреффорд, возможно, был прав; следует избавить человеческие отношения от лицемерия, даже если вместе с ним придется так или иначе расстаться со многими представлениями об изысканности…