В медном говоре колоколов

«В эту полночь дремучим сознанием врос…»

В эту полночь дремучим сознанием врос.

Различают глаза бесконечие звёзд,
Их не могут достичь даже мысли.
Нет, не дремлют извечные выси…
Чуть приметное действо Вселенной идёт:
То звезда через вечность звезде подмигнёт,
Огонёк проплывает бродячий.
Много тайн мироздание прячет…
И, покорный незнанию я своему,
Лишь дремучим сознанием чувствую тьму
И себя ощущаю потерей
В океане полночных мистерий.

«Мой серый брат, волчара славный…»

Мой серый брат, волчара славный,

На лапах жизнь свою пронёс.
Хотел бы я легко и плавно
Бежать меж сосен и берёз.
К ручью скользить по обонянию
Студёных вод его испить.
С подругой на лесной поляне
На месяц первобытно выть.
Клыки вострить, за самку драться,
И зажигать в глазах огонь,
И жаркой кровью задыхаться
Своих стремительных погонь!

«Я странного нищего в церкви приметил…»

Я странного нищего в церкви приметил

В убогой одежде, а взор его светел.
Как будто спустился с высот небывалых:
Крестился, крестился, – и всё ему мало.
Луч солнца кудрявого чуба касался,
И нищий святым в этом храме казался.
Ещё молодой, но хлебнувший несчастий
Крестился отчаянно, истово, часто…
Шептал, костыли прислонив к аналою:
«Былое не злое, былое не злое…»

«Вот встаю поутру, тусклый свет…»

Вот встаю поутру, тусклый свет,

А со мною тебя уже нет.
Никогда не придёшь, не вздохнёшь,
В своей комнате свет не зажжёшь.
Оборвалась твоя маета,
И на кухне остыла плита.
Сиротливо застыла кровать —
Без тебя на ней некому спать.
Ход часов равномерен и пуст,
Не коснётся ни слуха, ни чувств.
А очки добрый взгляд твой хранят,
Словно сына увидеть хотят…

«Жду воскресенья, к природе уехать…»

Жду воскресенья, к природе уехать,

В царство берёз и весёлого смеха,
В пышные травы, в зелёную хвою,
Чтоб отдохнуть онемевшей душою.
Жду воскресенья, жду, как спасения,
Чтобы нырнуть мне в певучие сени,
Слушать, как дышит июльская роща,
Видеть, как облако ветер полощет.
Скоро гудок позовёт меня дальний —
Жду воскресенья божественной тайны.

«Меня жуёт голодный век…»

Век мой, зверь мой, кто сумеет

Заглянуть в твои зрачки…

О. Мандельштам

Меня жуёт голодный век

От стоп моих до самых век.
В бессилье душу мою гложет
И разжевать никак не может…
Я веку противостою,
И волю вольную мою
Не растерзать и веку-зверю.
Оставь меня – свою потерю!

«Может, мне одиночество…»

Может, мне одиночество

Суждено за пророчество?
Лишь глаза одинокие
Видят цели далёкие?
Или кара – страдания —
За грехи мои дальние?
В каждом слове прозрения,
Одинок тем не менее…