В медном говоре колоколов

«Всё тяжелей, мрачнее тучи…»

Всё тяжелей, мрачнее тучи,

Студёней воды в берегах,
И взгляды осени колючи,
И дали в будущих снегах.
Я различаю их упрямо
В сырой покорности земли,
Иду налево иль направо,
Дороги сходятся мои
В глухую пору листопада,
В насквозь изжитую траву…
Но и у края верить надо:
«Переживу. Переживу…»

«Выбивается из сил…»

Выбивается из сил

Женщина румяная.
Я ведь двигать не просил
Мебель окаянную.
Всё бы ей переставлять,
По квартире сигать.
Голос внутренний: «Стоять!»
Женский голос: «Двигать!»
Это страсть её и боль,
И моё мученье.
Я с ума сойду с тобой!
Лучше съешь печенье,
Почитай, душа моя,
Глянь на птичек в небе,
А не то однажды я
Порублю всю мебель!

«Морозный день, и лёгким паром…»

Морозный день, и лёгким паром

Летит дыхание коня.
В санях заснеженная пара:
Моя любимая и я.
Куда-то мчимся спозоранок,
В каких годах? В каких веках?
Мелькает редкий полустанок,
И ты дрожишь в моих руках.
Ещё горят над нами звёзды —
Как хорошо, о боже мой!
И полосатые, как вёрсты,
Стоят берёзы под зимой.

«Здесь вместо елей – кипарисы…»

Здесь вместо елей – кипарисы,

Как гвозди, вбиты в синеву.
Великолепные круизы,
Что в дымке тают на плаву.
Неувядающая воля.
К полудню загустевший зной
И вечно дышащее море
Солёной пеной кружевной.

«И злословие, и бесславие…»

И злословие, и бесславие —

Переменчивый мир жесток.
А в моей душе православие,
Как водицы живой глоток.
С каждым днём всё сильнее верится,
Крепче дух, безразличней плоть.
В сердце тяготы перемелются,
Ведь со мной навсегда Господь.

«На стыке Запада с Востоком…»

На стыке Запада с Востоком

В своём величии высоком
Щитом стоишь, святая Русь.
Твоих забот нелёгок груз.
И на челе страданий складки.
Ты – европейка с азиаткой.
В себе ты сплавила на век
Степей немыслимый разбег,
Лесов дремучее затворье…
Народы в добровольной воле
Дышать единою семьёй,
Владеть единою землёй
И по углам не разбегаться.
Ведь кровью выстрадано братство.
И наготове вражий клин, —
А щит у нас у всех один!

«Тебя все видят в одеяньях…»

Тебя все видят в одеяньях.

Мужские взгляды душу ранят.
Мне белоснежной наготой
Порой являешь миг святой
Любви коленопреклонённой,
И я, как юноша влюблённый,
Смущаясь, чувства торопя,
Беру восторженно тебя.
Готов я с целым миром драться,
С тобой мне снова восемнадцать
Неоскорблённых веком лет —
Я твой блистательный поэт!
И моё искреннее слово
Всегда служить тебе готово.