В мире фантастики и приключений. Выпуск 9. Белый камень Эрдени. 1982 г.

Смотрел восхищенными глазами то на мышь, уютно умостившуюся на его ладони, то на Констанцу.

– Да…- произнесла та с некоторой небрежностью,- она пережила уже сто пятьдесят шесть поколений своих сверстниц… А ведь это твоя мышь!

– То есть? - спросил Дим с известной долей подозрительности,

– Ты ее создал на шестой день творения,-улыбнулась Констанца,- Нет, серьезно, совсем серьезно. Ты принес ее за несколько недель до своей смерти и сказал; "Бессмертна, как Ева до грехопадения,- во всяком случае, по-видимому, переживет нас". Ты успел объяснить мне, что в каждой бусинке ее диадемы - свой генератор, установленный на твердой волне, и каждая из них контролирует одну из клеток сетчатой формации мозга…

И выходило так, что эта мозаика волн каким-то образом блокирует инволюционные команды генного аппарата, идущие через сетчатую формацию в гипоталамус… Тогда она уже прожила три своих жизни! Ты говорил еще, что сами генераторы питаются от живой батареи - от самой мыши.

Дим арлекинскивскинул кустики рыжих бровей, с неодолимым удивлением разглядывая творение рук своих, о котором он даже ничего не ведал.

– Но почему же, Ки… почему ты сделала из нее, из этой вонючей мерзавки, будь она трижды бессмертна, музейный экземпляр, всего лишь памятник в мою честь? Почему ни шагу дальше?

Нежное и горестное прошло по лицу Констанцы:

– А ты не думаешь, что природа по прихоти своей лишь только твоему мозгу даровала право создать расу бого-человеков?

– Ты мне льстишь.

– Отнюдь. Ты тут ни при чем… Ты, может быть, обратил внимание, что у меня… у нас в прихожей стоят бронзовые часы под стеклянным колпаком?

– Разумеется.

– Это единственное, что мне досталось как память - от мамы.

– Она умерла?

– Да… Год назад… Так вот, в этих часах был уникальный механизм - каждый час они вызванивали свой мотивчик… В очаровании этих дивных колокольчиков прошло мое детство… И случилось однажды, что часы эти перестали играть. Это Ленечка что-то там такое поправил. Он мне все говорил, что звон этот вообще его раздражает, не дает спать, особенно же он противен, когда его будят в школу… Подковырнул там что-то, а свалил на меня. Отец меня выпорол, а Ленечка только хихикал из-за угла.

Дим недоверчиво смотрел на посвистывающую у него на ладони, возможно бессмертную, мышь, перевел взгляд на виварий, где суетливо сновали ее близкие и отдаленные потомки-дети, дети детей, правнуки и внучатые племянники, которым уже и несть числа,-она ничуть не уступала им своей молодостью, красотой и здоровьем. Словно отвечая его мыслям, мышь подняла на него свою мордочку, пошевелила усами и, цепляясь коготками, перебралась с его ладони на рукав, вскарабкалась на плечо. Он склонил к ней лицо, а она коснулась своим холодным носиком его носа. И этот поцелуй был, пожалуй, самым счастливым поцелуем в его жизни. Потом она пискнула, глядя прямо ему в глаза. Это было даже страшновато. Дим улыбнулся.

– Я сняла несколько рентгенограмм. Но и это было уже кощунством… Жесткое облучение… Я сейчас.- И Констанца, ловко обтекая столы и стулья, юркнула из комнаты.

Две точки жизневорота… Воздействие на точку "начала конца" привело, увы, к плачевной гибели мыша. Попытка коррекции "биополя" в преддверии половозрелости закончилась просто анекдотически: мышь вымахала в эдакое белошерстное красноглазое чудовище размером с теленка, сбежала, была изловлена неизвестными лицами и передана палеобиологам. В печати появились сообщения о живом ископаемом… неимоверно прожорливом, которое по каким-то пока неизвестным науке причинам растет не по дням, а по часам. И тогда еще мелькнула мысль: чем не метод для сверхэффективного нагула бекона!… Но что же было дальше, дальше? Стена забвения. Не забвения небытия… Да… Вот она -бессмертная мышь! Его создание! Но как, как он все же сотворил ее? Это не бывшее еще чудо! КАК? Увы, это было сделано после того, как он записал себя на пластинку… По сути, это гениальное было сделано не им-другим!… Другим?…

Возвратилась Констанца с рентгеноснимками. Приложила их, один за другим, к стеклу окна - на солнечный просвет: да, там в зыбких теневых контурах черепного костяка, в недрах мозга, видны были точки вживления. А толку - чуть.

Допустим, год-два работы дали ему подробную картину изменений в механизме старения мышиного организма и им были обнаружены главные точки отсчета для начала плавной коррекции. И были вживлены электроды с постоянными датчиками, выправляющими или меняющими конигурацию биополя по принципу обратной связи… Но как теперь, не порушив всего чуда - всей это калейдоскопической мозаики, раскрыть тайну неповторимой игры биополей - этого живого костерка вечной молодости?!

Констанца смотрела на него, задумавшегося, все еще прижимавшего мышь к щеке, и сказала чуть ревниво:

– Твоя, твоя. Вечная!

– Толку-то чуть. Да и поднимется ли рука?…Неужели я тебе ничего… никаких подробностей… записей?