Сколько лет я путешествовал по пустыне, но такие цветы как будто встречаю впервые. Само приземистое растение очень напоминает широко распространенную низенькую и колючую траву цератокарпус, но оранжевые цветы на нем необычны. Их много, вся маленькая площадка полянки усеяна ими. Но ни пестиков, ни тычинок, ни лепестков не разглядеть. Скорее всего, это соцветие, собранное в шероховатый яркий комочек. Надеваю на очки часовую лупу, нагибаюсь, чтобы рассмотреть цветок, прикасаюсь к нему рукой. Цветок неожиданно оживает, начинает шевелиться и распадается на множество крохотных насекомых. Тонкие, длинные, ярко-оранжевые, с очень цепкими ногами они в спешке суетливо бегут по моей руке. Вскоре от обманного цветка ничего не остается.
Внезапное преображение обманного цветка настолько ошеломляет, что я сразу не могу сообразить, в чем дело. Разглядывая маленьких насекомых, размером не более одного миллиметра, узнаю в них личинок жуков-маек. Ранней весной большие черно-синие, с короткими надкрыльями жуки-майки вяло ползают по пустыне. Они никого не боятся, так как обладают ядовитой кровью, которую в случае опасности выделяют капельками наружу. Каждая майка откладывает в землю сразу несколько тысяч крошечных яичек. Из них выходят те самые подвижные личинки, которые и собрались яркими комочками, подражая цветам.
Становится понятным, зачем личинки забираются на кончик растения. Вместе оранжевые личинки напоминают цветок, который манит к себе пчел. Кроме того, целая полянка фальшивых цветков более привлекательна и заметна, чем одиночные цветы. Пчела, едва прикоснувшись к такому скоплению подражателей, цепляет их на себя и приносит в свое гнездо. Личинки уничтожают запас еды и пчелиных деток, а затем превращаются в больших черных жуков-маек.
Раньше мне не приходилось встречать такое громадное скопление личинок этого жука. На этой оранжевой полянке собралось потомство нескольких сотен маек. К чему нужно такое большое скопище? Может быть, на высоком откосе находится крупная колония земляных пчел? Но, осмотрев его, я нахожу лишь остатки норок. Место это давно размыло водой.
На полянке было не менее полумиллиона крохотных личинок. Они затаились в полной неподвижности и тщетно ожидали пчел. Сколько среди них окажется неудачников, особенно теперь, когда воды реки погубили колонию пчел!
Прошло несколько лет. Как-то в пустыне на полянке среди зарослей развесистого чия я опять встречаю обманные цветы. Но их немного, они красные, меньше размерами и подражают им не личинки жуков-маек, а красные клещики. Наверное, тоже ждут каких-нибудь особенных насекомых, чтобы присосаться к ним или, быть может, попутешествовать на них.
Пытаюсь сфотографировать скопление клещиков. Но предательский ветер мешает, колышет стебли растений, никак не удается улучить момент, чтобы изображение было четким и неподвижным. Клещикам ветер нипочем. Они цепко держатся друг за друга, да и выбрали стебелек, который не задевает соседние растения.
Тогда я осторожно срезаю стебелек с клещами и пытаюсь воткнуть его пониже в землю. Клещи отлично различают движение своей опоры и от сотрясения, вызванного моим вмешательством, приходят в неописуемое волнение и тотчас же разбегаются в величайшей спешке. Им, наверное, почудился тот, кого они так терпеливо ожидали.
Вскоре я нахожу еще несколько полянок с обманными цветами. Любители путешествий по воздуху избирают для своих скоплений открытые места. Здесь они заметней. Чем больше единомышленников в каждом скоплении, чем богаче расцвечена полянка обманными цветами, тем удачнее охота за своими самолетиками.
Думаю о том, что не так просто собраться маленьким клещикам в большие скопления. Как они это делают, с помощью каких органов чувств находят друг друга? Дело тут, конечно, не обходится без особенных сигналов.
Я подношу к скопищу красных клещиков насекомых и убеждаюсь, что пчелы и мухи отличают эти скопления от цветов, а сами клещики совсем не интересуются неожиданными визитерами. Потревоженные поднесенной к ним в пинцете трудолюбивой сборщицы нектара, они начинают усиленно размахивать ногами, кое-кто, не удержавшись, падает на землю. Создается впечатление, что им никто не нужен, не надо вмешиваться в их тихую жизнь, ведь они такие ярко-красные и несъедобные.