В мире птицы мохо

Но четырехглазый зверь ничего больше не успел сделать. Могучий удар отбросил его в сторону. Он покатился по земле и хотел вскочить на ноги, но ему не дали такой возможности. Существо, сравнимое величиной с самим четырехглазым зверем, похожее на человека и одновременно отличающееся от него, с сильной грудью, огромными руками, вытянутым вперед лицом и бешеным огнем в глазах, сидя сверху на его шее, тут же сломало зверю сразу две лапы, обездвижив его. Зверь бешено сопротивлялся, опрокидывался на спину, перекатывался, стараясь или раздавить противника, или сбросить его. Все было напрасно. Дикий рев далеко разносился вокруг. Скоро хрустнули кости еще двух лап хищника. Обездвижив и оседлав четырехглазого зверя, гигант одной рукой схватил его за нос, задрав голову кверху, а вторую засунул ему в рот, добираясь до языка. Полузадохнувшийся зверь грыз зубами руку, все глубже проникающую в его рот. Вот зверь уже не ревет, а воет, вот вой переходит в визг. Наконец, нащупав корень языка, гигант вцепился в него и резким рывком вырвал сам язык. Страшная боль и хлынувшая кровь, залившая легкие, моментально убили четырехглазого зверя.

Вышедшие на необычный шум седовласые маги олиев увидели у ближних деревьев растерзанного, с разорванным горлом солдата, заплаканную девушку, перевязывающую израненную руку молодому человеку, что-то ласково и успокаивающе говорящего ей, и труп высокого существа в черной одежде, которого нельзя было назвать человеком, с четырьмя широко открытыми темно-рубиновыми глазами на длинной голове без носа и ушей, с открытым ртом, заполненным начавшей запекаться кровью, рядом с которым на земле валялся вырванный с корнем большой язык.

Эпилог

I.

У подножия невысокого холма остановилась небольшая группа людей. Выползая из-за холма, мимо них нескончаемым потоком двигались войска. Пешие и конные воины, повозки, осадные орудия двигались, как казалось на первый взгляд, в беспорядке, но внимательный наблюдатель обнаружил бы, что всадники, например, двигаются определенным образом: по краям с большими дальнобойными луками, в центре вооруженные мечами, кривыми саблями, оставляющими страшные рубленые раны, и секирами. Осадные орудия, влекомые большим количеством запряженных мощных лошадей, доходящим иногда до нескольких десятков, сопровождались обслугой, неотлучно находящейся здесь же, у орудия. По бокам цепочкой двигалась пешая вооруженная охрана. Осадные орудия было сложно строить, еще сложнее двигать. А про использование в бою и говорить нечего – для обслуживания требовался в некоторых случаях целый гарнизон не только специально обученных солдат, но и мастеровых людей. Но обладание такой боевой техникой позволяло не тратить многие годы на осаду маленьких и больших крепостей, с избытком натыканных на всей территории, не бояться удара в спину сделавшего внезапную вылазку гарнизона, теоретически вроде бы оставшегося в тылу и осажденного со всех сторон, а практически имеющего полную свободу действий благодаря длинным разветвленным подземным тоннелям, выходящим на поверхность в самых неожиданных местах. Поэтому осадные орудия всегда тщательно оберегались, у каждого из них была собственная охрана.

Пройдя от холма расстояние в три полета стрелы, поток вливался в изумрудный столб света, растворяясь в нем без остатка. Столб был очень широк в нижней его части, занимая все пространство от далекой рощи с одной стороны до реки с другой. По столбу снизу вверх изредка пробегало нечто вроде светотеней – то более яркий, то более темный изумрудный оттенок. По мере поднятия вверх ширина столба шла на убыль не равномерно, а в виде раструба, сильно сужаясь в видимой, докуда хватало остроты зрения, верхней точке, и далее тоненькой ниточкой уходила куда-то в неведомые выси.

Небольшая группа, залитая изумрудным светом, располагалась небольшим кругом, рядом паслись оседланные кони. Поодаль остановились всадники охраны.